Тетка тяжело вздохнула, решительно вытерла оставшиеся в глазах слезы.
– Помоги встать, – другим – энергичным голосом – проговорила она, – народ уже шевелится вовсю. Где этот плешивый урод? Кто шесты будет ставить? Опять я одна?
– Я могу помочь, – с готовностью откликнулась я.
– Нечего тебе надрываться, – решительно возразила тетка, – тебе еще прыгать целый день. Иди, готовься к выступлению, – и фыркнула презрительно, – сама справлюсь. Сейчас только в трактир сбегаю, приведу чадо безмозглое. Он и пособит.
И гордой поступью царицы тетка пошла в ту сторону, куда недавно убежал дядька Досель.
Глава 2 (от Дряни)
Уже наступал вечер, когда я закончила свое третье за сегодняшний день выступление. Просто сказать, что устала – это ничего не сказать. Три выступления за день – много даже для меня, хотя, как верно сказала тетка Морга, прыгать на канате, прикрученном на высоких шестах над головами людей, для меня скорее развлечение и удовольствие, чем работа.
Но не три же раза за день?
Хорошее сегодня было выступление. И публика благодарная попалась, монеты, не переставая, летели в подставленную кружку. Судя по довольному и лоснящемуся лицу тетки Морги, заработали мы много. А это значит, что сытый и приятный вечер для меня был гарантирован.
Раньше, когда я была еще совсем маленькой, тетка Морга на канате прыгала сама. В те времена она была худенькой и гибкой. Канат, правда, так высоко, как для меня не поднимали – всего лишь два шерла от земли, но ее точеные ножки в розовых обтягивающих штанишках и упругая попка всегда привлекала много публики, в основном мужской.
Слышались улюлюканья, восхищенный свист и смачные подзатыльники, которые женская половина отвешивала мужской за особо восхищенные слова.
Я с детства была юркой и подвижной, любопытной и готовой на любые эксперименты. Уже и не упомню – давно это было – когда в первый раз, восхищенная очередным выступлением тетки Морги, и тогда, когда взрослые отвлеклись на свои важные дела, взобралась на канат, пытаясь повторить ее трюки.
Естественно, долго я наверху не продержалась, но упала вполне удачно – на груду мешков в прислоненной к нашему шесту телеге. Ничего себе не сломала, даже испугаться не успела. Зато возмездие за самовольство последовало незамедлительное – кажется, тогда я впервые почувствовала тяжесть теткиной руки. Получила пару затрещин и так основательно была высечена сломленной тут же хворостиной, что два дня не могла сесть на мягкое место.