Как будто очнувшись ото сна, дядька Досель прекратил впрягать лошадь и, схватив из кибитки ошейник и намордник, побежал к своей питомице. Я за ним.
Когда подбежали, одну сторону клетки уже облизывал огонь. Хорошо еще, что это не была сторона с выходной дверью.
Дядька Досель схватился голыми руками за щеколду и, отпрыгнув в сторону, запричитал над обожженной рукой. Металл клетки раскалился, и по полу уже заплясали языки огня. Я заворожено смотрела на яркую стену – такую живую и сверкающую, что невозможно было оторвать взгляда.
– Эйты, что рот раззявила? Снимай рубашку, попробуй открыть клетку, – сквозь стон боли выговорил хозяин, – да надень сначала на Берту ошейник, иначе убежит она от страха. Не поймаем.
Я встряхнулась, сбросила рубашку, обмотала руку, щеколда открылась туго. Потом вошла в клетку, где по полу уже бушевал огонь, и взбесившаяся от страха гаяла прыгнула на меня всем своим весом, пытаясь прорваться к выходу. Единственно, что я смогла сделать в тот момент – это повиснуть на ней, вцепившись в холку, что затормозило ее прыжок.
А тут уж и дядька Досель подоспел. Выхватив из моих скрюченных пальцев ошейник, он ловко накинул его на гаялу, и буквально выдернул ее из клетки. Я, не ожидавшая столь сильного рывка, руки отпустила, упав животом на пол. На пол, по которому уже бегали языки пламени, поднимаясь все выше и выше.
От страха зажмурилась, приготовившись к боли, но никакой боли не почувствовала. Скосив глаза вниз, я увидела, что огонь огибает мое тело, нежно прикасаясь к его поверхности. Не понимая, что происходит, я, кряхтя, огляделась и заворожено уставилась на языки пламени, которые уже свободно гуляли по клетке, доходя почти до потолка.
Как зачарованная я протянула руку навстречу пламени. По жилам пробежал восторг, искрящееся веселье, и, кажется, я громко расхохоталась.
Чудо! Сверкающее, теплое и ласковое чудо! Так и лежала посередине огня, не думая подниматься – мне было тепло и хорошо.
В себя меня привел громкий горестный крик. Кричала тетка Морга, которая в отсутствие дядьки Доселя сама впрягла лошадь в кибитку и подъехала ближе к нам.
– Глупая Дрянь!– Орала она, – зачем, зачем ты полезла в эту чертову клетку?– И рыдания сотрясали ее мощное тело.
Дядька Досель, который уже надел намордник на гаялу и крепко держал в руках цепь, пристегнутую к ошейнику, неловко топтался рядом с нею и растерянно смотрел в мою сторону.