– А-а-а, это ты, – с облегчением выговорил он, и тут же с надеждой продолжил, – не знаешь, эта моя … напарница… не припрятала в загашнике ничего на опохмел? Голова болит, сил нету, надо бы поправить.
Я отрицательно замотала головой.
–Не-е. Вы вчера все вылакали, – и, видя его сокрушенную физиономию, и бледность щек, и трясущиеся руки, продолжила, – но я знаю, где у нее в загашнике пять медяшек.
Старик выдохнул и с надеждой уставился на меня.
– Где?
– Так на груди в кошеле.
Досель разочарованно «укнул», а потом в его глазах загорелся жадный огонек.
– Ты … это… достать сможешь? Ты легкая. А спит эта стервь крепко. Эйты, помоги старику.
Я замотала головой.
– Не могу. Тетка Морга разбираться не будет – дня на два в голодовку определит, а я и вчера-то почти не ела.
Досель поближе придвинулся ко мне и с заискивающей улыбкой предложил:
– А мы ей не скажем, что это ты.
– Ну, да, ты, может быть, и не скажешь, так она сама учует, чем от тебя пахнет.
Старик заторопился.
– А чем таким от меня может пахнуть? Я сбегаю к кабатчику Миллу и возьму ту же самую бурду, что и вчера пили, а ей скажу, что отлил вечером на опохмел.
– А деньги куда делись? – резонный же вопрос.
– Я скажу, что деньги она сама потеряла. Я, кстати, вчера ей говорил, чтобы она мне их отдала на сохранение – у меня карманы глубже. И еще скажу, что раз она деньги теряет, то теперь мы будем делить их поровну. Во избежание, так сказать.
Я с удивлением присвистнула. Хитер, однако, старикан-то. А он продолжал меня окучивать.
– Так всем лучше будет. И тогда ты можешь не бояться за голодовку. Уж я-то тебя точно накормлю.
Ага! Накормит! Да он сразу же все деньги пропивает, поэтому тетка Морга и прятала их от него.
Хотя… не знаю. Дядька Досель меня жратвы еще ни разу не лишал, а даже прикармливал иногда, когда тетка Морга не видела.
– Ладно, попробую, – деловито согласилась я, – но одна медяшка моя.
– Хорошо-хорошо, – старик даже стал подпрыгивать от нетерпения.
А я скинула плед в клетке, сняла старые башмаки и полезла в кибитку со стороны возницы. Там полог поднимался, и если хозяйка спала на своем привычном месте, то с этого ракурса удобнее всего было заглянуть ей в декольте.
На меня пахнуло перегаром и потом, мощный храп отзывался вибрацией, и тонкое полотно нашей кибитки шло рябью. Я осторожно подползла к распростертому телу, двумя пальцами залезла в вырез блузки и вытащила старый потертый кошель наружу. Сам кошель я воровать не собиралась – нужно было следовать легенде дядьки Доселя и представить дело так, как будто его взрезали базарные воры.