А что, если выяснится, что она всего неделю как приехала? Тогда вряд ли ей удалось увидеть или услышать нечто действительно важное.
– Что? – очнулась она от задумчивости. – Ах, да! С конца весны. Я, знаете ли, дорогая, каждое лето провожу в этом милом отеле. Приезжаю в конце весны и уезжаю, когда начинают дуть холодные ветра. Зимовать предпочитаю в ином месте, более теплом. Мне предлагали купить здесь домик, да. Премилый особнячок, небольшой, в три этажа. Но я не люблю одиночество, понимаете, милая?
Я кивнула, хотя сама ее предпочтений не разделяла.
– Так вот, этот год… понимаете, здесь словно все переменилось. Или нет – осталось таким же, но не таким. Ах, я, должно быть, так путано все объясняю!
А вот это для кого как. Мне, во всяком случае, все было понятно. Лишенные дара люди не могут только даже самим себе пояснить, что именно они чувствуют в таких случаях. Смутное беспокойство, невесть откуда взявшаяся тревога – многие списывают собственные ощущения на расшалившиеся нервы. И нужно обладать поистине высоким уровнем дара, чтобы разобраться, что к чему.
– Я больше не испытывала привычного спокойствия и умиротворения, что всегда снисходило на меня здесь, – продолжала Клавдия. – А недавно и вовсе уверилась: быть беде. Большой беде!
– И вы решили, – осторожно спросила я, – что ваши, назовем их так, предчувствия связаны со мной?
Она вздрогнула всем телом и посмотрела мне прямо в глаза.
– Ах, дорогая! Когда я вас увидела, то над вашей головой словно бы сгустилось черное облако! – в голосе ее проскользнули истеричные нотки. – Прямо в помещении, представляете! Но ведь… но ведь такого не может быть, правда?
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Харрингтона в номере не оказалось. Я проверила гостиную, спальню, заглянула в сверкающую зеркалами и позолотой ванную комнату и от досады пнула ногой стену. Мраморную, между прочим. Эрик не поскупился, велел заказать нам номер в самом роскошном отеле. Если бы я приехала сюда без напарника, то вполне наслаждалась бы сейчас жизнью. Ну, хотя бы первые дни, пока осматривалась и разживалась сведениями. Увы, наслаждаться жизнью с Харрингтоном под боком не получится, как ни старайся. Если можно испортить мне настроение, то Лукас не преминет это сделать. А вот когда нужен – так его почему-то нет.
– И зачем мне напарник, с которым нельзя обсудить ситуацию? – риторически вопросила я у зеркала и задумчиво потерла пальцами ушибленной правой ноги лодыжку левой. – С кем мне совещаться, с самой собой, что ли?