Я громко охнула. Ну и самомнение у голубоглазого. Мы с ним явно в разных весовых категориях. Так зачем геройствовать было? Попросил бы помощь друга.
Пару раз кашлянула. Мужчина не спешил вставать. Чего он на мне разлегся? Пришлось снова дать о себе знать.
– Слушай, больно уж ты костлявый. Поищи себе другой пуфик. Кареглазый, подсоби ему!
Доходяга натужно засопел и наконец скатился с меня. Тощий, а тяжеленный, зараза! У него кости из стали что ли?
С помощью кареглазого голубоглазый с трудом поднялся, я же по-прежнему исполняла роль коврика. Усилие… и мне удалось зацепиться рукой и перевернуть себя на живот. Теперь я лежала, уткнувшись носом в короткий ворс ковра, и недоумевала. Зачем я сделала этот маневр? Катнулась еще раз, но встать все равно не смогла.
Ситуацию разрулил мужчина в балахоне. Он с видимым усилием поднял меня с пола и прислонил к голубоглазому, который в свою очередь подпирал деревянный шест. Новое тело преподнесло мне еще один сюрприз: рост! Я мелкая! Низкая до такой степени, что упиралась мужчине лицом в грудь. Непривычно до жути, но спасибо, что не по пояс.
Ноги от вертикального положения обрели чувствительность, и я смогла сделать шаг назад и слегка отстраниться. Разумное и своевременное решение: я своими, как оказалось, немалыми габаритами рисковала размазать доходягу по шесту. С трудом поймав равновесие, я задрала голову и, глядя своему новому знакомому в голубые глаза, спросила:
– Когда Киршом?
– Не скоро еще, женщина, – недовольно буркнул он и начал осматривать помещение, что-то выискивая.
Таким размытым ответом я не удовлетворилась: в наших мирах временные понятия могут сильно отличаться.
– А поточнее? Сколько дней?
– Девяносто шесть закатов Гошома, – соизволил ответить мой несостоявшийся владелец.
Облегченно выдохнула: в запасе почти сто дней.
– Да где же оно? – в ярости рявкнул доходяга.
– Помочь? – благодушно спросила я.
– Не лезь, женщина!
Я лишь неодобрительно покачала головой. У индивидуума замашки диктатора. Интересно, только в обращении со мной? Или он со всеми такой заносчивый? Зря сообщила, что я женщина: он теперь меня по-другому и называть-то не будет. Додумать я не успела: на голову опустилось пыльное одеяло.
– Эй! – только и смогла я возмутиться, как меня снова перебили.
– Помолчи, женщина! – рявкнули над ухом.