— Эй! — вдруг откуда-то сверху меня окликнули, таким по-мужски истинно грубоватым голосом. — Ты чего здеся уселася?!
— Я её тоже приметила… — оттуда же сверху испуганный женский шёпот послышался. — Уже долго тут кукует…
— Я просто на минутку посидеть… — извинительно из меня вырвалось, прикрываясь капюшоном, я лицо кверху подняла, этажом выше, в распахнутом окне, красноватым светом ярче разгорался фонарь, освещая и меня, и всё внизу.
— Давай, убирайся отсюда! — тем же самым грубым мужским голосом добавили. — А то сейчас покличу дворника, ужо и отходит он тебя метлой!
— Да ухожу я, ухожу! — я поднялась, расправляя слегка помявшуюся накидку.
— Степан, чего там у тебя?! — другой мужской голос раздался, более баритонный и откуда-то издалека.
— Да нищенка тут под окнами, прогоняю вот… — первый мужчина отвечал, который грубый и тот самый Степан, по всему.
— Погоди, я гляну! — в другой стороне отворилось окно. — А ну-ка, Степан, посвети-ка вниз посильней!
Не знаю почему, только я приостановилась, пока не спеша уходить. Даже с головы капюшон чуть сдвинула, пусть уже видят, что не скрываюсь. На меня сверху упало яркое пятно от фонаря, наверняка хозяин этого дома из своего окна пристально рассматривает.
— Чего-то не похожа она на нищенку… — сверху тем же мягким баритоном заключили. — Что вы делаете тут, под моими окнами, милая барышня?
— Мне просто некуда идти, — я призналась, поднимая лицо к хозяйским окнам и всхлипывая от безысходности.
— А ну-ка, Степан, заведи её в прихожую, я поговорить с ней хочу! — уже властно с хозяйской стороны послышалось.
Свет сверху пропал, и скоро, к моему нетерпению, на широком парадном крыльце приоткрылись двери. Из дома какой-то бородатый мужичок вышел, с масляным фонарём в руке, в кальсонах и очевидно второпях на босу ногу надетых сапогах.
— Идите сюда, барышня, — он меня позвал, тон, правда, заметно пренебрежительным был, и я бы куда подальше ушла, не будь того мягкого и наверняка хозяйского баритона сверху.
Вообще-то я на все сто процентов побоялась бы в этот дом заходить, не услышь там и женские голоса, потому, подобравши подол накидки, всходить на крыльцо начала.
— Дальше не иди, стой здесь и хозяина дожидайся! — заявил мне на входе тот бородатый мужичок, который наверняка Степан.
Здесь в прихожей я и замерла. Сверху доносились шаги. Где-то дверь скрипнула. С фонарём в руке по внутренней лестнице спускался мужчина, запахнутый в длинный бархатный халат. Дожидаясь его, я плотнее укуталась в плащ. Пока не получалось разглядеть его лицо, лишь вышитые золотыми узорами тапки с по-восточному загнутыми кверху кончиками, похоже, дорогие и модные в этом веке, не кончики, а тапки, конечно же.