Он издавал низкие, глухие стоны, которые превращались в рычание. Как будто зверь в нём уже вырывался наружу, как будто этот мужчина, привыкший властвовать, терял контроль.
— А-а-а… Ама… чёрт… — Его пальцы вцепились в мои волосы, но я не дала ему направлять себя. Только я тут решала, когда и как.
Я подняла взгляд и поймала его глаза. Стальные, почти дикие.
Я отстранилась в последний момент, когда он уже был на грани, и просто обвила ладонью его член, оставляя его в подвешенном состоянии.
— Эй, — прошептала я, прикусывая губу. — Ты забыл, что я обещала? Только когда ты расскажешь всё. Только тогда — финал.
— Я рассказал, — выдохнул он, в голосе всё ещё дрожь. — Клянусь, это всё…
— Правда? — Я провела пальцем по головке. — Тогда… хорошо. Только не кончи на себя, ректор.
И я снова наклонилась.
Он вскрикнул — глухо, хрипло, судорожно. Его тело выгнулось вперёд, напряглось до предела, и через несколько секунд он рухнул назад в кресло, тяжело дыша. Я почувствовала вкус победы — и его спермы тоже. Спермы, которую я с удовольствием проглотила, смакуя каждым оттенком ее вкуса.
Я неспешно поднялась, поправила платье, провела языком по губам и, не глядя на него, прошла к зеркалу в углу кабинета. Зажгла светильник, чтобы лучше видеть своё отражение. Щёки пылали, губы опухли, в глазах — тот самый блеск, который появляется у женщины, только что подчинившей себе мужчину.
Я вытерла салфеткой остатки размазанной помады. Привела себя в порядок, поправила волосы и платье. Достала помаду, провела алой линией по губам, добавила немного пудры и улыбнулась. Выигрышная, хищная усмешка. Почти невинная.
— Не вздумай в это лезть, Амарелла, — раздался за спиной голос Лоренца. Уже не сдавленный — властный, тяжёлый, срывающийся на рычание. — Это не игра. Это может стоить тебе жизни. Я не шучу.
Я посмотрела на него в зеркало. Его рубашка была распахнута, волосы взъерошены, взгляд — хищный. И в нём было больше страха, чем он бы хотел показать.
Я не ответила. Только слегка склонила голову набок, бросила последний томный взгляд и вышла, оставив за собой запах духов и ощущение триумфа.
Война только начиналась. И я уже знала, что буду делать дальше.
ГЛАВА 2
Аудитория была залита тусклым зимним светом. Сквозь высокие арочные окна, заиндевевшие по краям, пробивались бледные струи декабрьского солнца — не яркие, не греющие, но настойчивые. Они ложились на пол, рассекали деревянные парты полосами света и тени, создавая иллюзию какой-то театральной сцены. И в этой сцене мне досталась главная роль. Сегодня.