В последней-то я и с остервенением терла кожу мочалкой, будто хотела смыть с себя не только грязь, но и весь этот день. Только удалось убрать остатки тьмы, в ловушку которой вляпалась, да пот с дорожной пылью, но не ту тяжесть, что засела где-то под ребрами.
Так что, плюнув на это дело, я ополоснулась и, завернувшись в халат и накрутив тюрбан из полотенца, пошла обратно к себе в спальню.
Мысли о предательстве напарника никак не шли из головы. Они крутились в голове, а я сама – в постели. На ужин так и не спустилась. Сил симулировать нормальность перед дедушкой уже не было.
Я ненавидела их всех. Ненавидела Вирсента за его холодный расчет, ненавидела того, кого считала коллегой и кто меня подставил, ненавидела даже себя — за то, что попала в эту ловушку.
Вытерлась наспех, натянула ночную рубашку и плюхнулась на кровать. Глаза закрылись сами собой.
«Завтра. Разберусь со всем завтра», — решила для себя и, ухватившись за эту мысль, как за спасение, наконец-то забылась тревожным сном.
А вот очнулась от сигнала.
Он шел от охранного артефакта, в который я превратила наш дверной звонок. Кто-то переступил порог дома, не удосужившись ни постучать, ни нажать кнопку.
Я замерла, вслушиваясь в тишину ночного дома. Но больше сигналка не отзывалась. Неужели почудилось? Или виной всему расшалившиеся нервы?
Но что-то мешало лечь обратно на подушки, и я, откинув одеяло, босиком на цыпочках направилась к двери. Миновала коридор и только собралась свернуть на лестницу, как услышала скрип. Тот самый, что не единожды напоминал мне: нужно починить третью ступеньку снизу...
Сердце пропустило удар. А вот это мне почудиться уже не могло… Кто-то явно был внизу. И это бы полбеды. Главное, что этот кто-то явился без приглашения. На секунду закралась мысль, что это Вирсент. Может, решил еще какой «подарочек» подкинуть, но я быстро отмела ее. Напарничек, случись у него подобная нужда, просочился бы так, что я и не узнала. Потому как что-что, а все нюансы взлома и проникновения этот некрогад знал на отлично. А тут вон, «гость» не смог даже со скрипящей доской договориться.
Это внушало робкую надежду, что у меня есть шансы. А ускользнуть или напасть – это по ходу разберемся.
Но даже несмотря на это, страх сжимал горло ледяными пальцами. И он бы мог вполне задушить меня, если бы не злость. Та, навещавшая меня вечером, не ушла восвояси, а лишь затаилась. И сейчас вновь подняла свою змеиную голову, пробуя языком ночной воздух, пропитанный надвигавшейся, тихо так, неспешно, угрозой.