Вирсент оказался куда более подкован в данном вопросе: что целители, что некроманты разбирались в анатомии. Только у одних пациенты дрыгались и жаловались, у вторых вели себя образцово-тихо.
— Перелома нет. Вывих. Возможно, еще есть небольшая трещина в малой берцовой кости, но по ее поводу точно скажет лекарь. Я же сейчас вправлю лодыжку, чтобы отек не усилился и боль стала меньше.
— А ты уверен, что справишься? — с сомнением протянула я, переживая за деда.
Тут же удостоилась мрачного взгляда напарничка. Тот будто без слов говорил: «Значит, собственную жизнь ты мне доверила спасти из чернокнижной ловушки, а ногу старика — нет?!» Я поджала губы, всем своим видом давая понять, как некромант неправ, даже если его логика верна. В общем, не нашла что возразить и попыталась быть гордой, независимой, сильной... Какие там еще есть приличные синонимы к «сглупила»?
Дедуля же, услышав мой вопрос, не удержался от смешка, несмотря на боль.
— Внучка, господин Вирсент будет лечить меня на бис. В прошлый раз тоже оказывал мне первую помощь до того, как пришел целитель, — пояснил Ирпур.
Не сказать, чтобы мое недоверие после этих слов совсем улеглось. Так что я бдела за тем, как некромант четко, больше не размениваясь на слова, одной рукой взялся за дедулину пятку, другой — за пальцы ноги, повернул стопу чуть внутрь, а затем резко, но плавно потянул на себя.
Раздался глухой щелчок.
Дед аж приподнялся на локтях, глаза расширились, но тут же закатились. Вирсент не дал ему потерять сознание — шлепнул по щеке легко, но звонко.
— Дышите. Глубоко дышите.
Ирпур с шумом втянул воздух и открыл глаза. Зрачки, расширившиеся от боли, медленно начали сужаться.
Вирсент же, снова опустившись на колени, вновь чутко ощупал лодыжку, видимо, проверяя, встал ли сустав на место. Убедившись, что связки целы, некромант, не оборачиваясь, бросил через плечо:
— Дай что-нибудь для повязки…
Я метнулась к дедушке в спальню. Благо бинты, которые он недавно снял, были там, уже постиранные и высушенные.
А когда пришла, увидела, что некромант уже раздобыл кухонное полотенце и свернул его в жгут — наподобие валика, или это была импровизированная шина? Так или иначе, ее он закрепил бинтом, а после еще и обезболивающие чары с заморозкой накинул сверху.
Дедушка снова закрыл глаза, на этот раз, кажется, не от боли, а от облегчения. Его пальцы, стиснувшие до белых костяшек подлокотник кресла, медленно разжались.