— Думаешь, сработает?
— Уверен. Она даже не подумает, что её могут обмануть. Слишком высокого о себе мнения.
Вика недоверчиво скрестила руки на груди.
— Ты точно не влюбляешься в Елисанну? А то я не хочу потом спасать тебя из чужой спальни.
— Виктория, ну ты меня недооцениваешь, — я склонился ближе, понизив голос до хриплого шёпота. — Если я кого и хочу видеть в своей спальне, так это тебя. Но это уже другая история. И, кстати, ты мне будешь должна. Не забывай.
— Что именно я должна? — она миленько нахмурилась.
Я ухмыльнулся.
— Я ещё не решил. Но уверяю тебя — будет интересно. Возможно, с завязками… или без.
Она закатила глаза, но щёки вспыхнули. Попалась. Очаровательно.
— Допустим, Алтей свободен. А дальше?
Я вскинул бровь.
— Тогда ты просто окажешься рядом. Говоришь заветную фразу. Берёшь его в мужья. Всё просто, быстро и без лишней суеты.
Она молчала. Я видел, как она борется с собой. То ли боится поверить, что всё получится, то ли не хочет признавать, что ей нравится идея.
— Ты… правда сделаешь это ради меня?
Я присел перед ней на корточки, взглядом приковав её глаза.
— Не строй из меня романтика, Вика. Я всё делаю из расчёта. Всё просто.
Она смотрела на меня долго. Слишком долго.
— Если ты это провернёшь, — сказала она наконец, — я выполню твою часть сделки. Что бы ты там ни придумал.
— О-о, теперь у меня есть стимул работать ещё лучше. А теперь нужно придумать образ.
— Образ? Ты уже примеряешь корону самовлюблённого мажора?
— Корону? Виктория, родная, я не снимаю её с рождения.
Она фыркнула, но губы дрогнули. Подавляет улыбку. Очаровательно.
— Так вот. Мне нужно знать, какой типаж в постели предпочитает Елисанна. — Я уселся по-хозяйски на диван, закинул ногу на ногу. — Агрессивный? Подчиняющий? Или… ласковый злодей?
Она замерла, приоткрыв рот.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. Это психология. Если я собираюсь быть мужчиной её мечты, мне нужно понимать, в каком направлении давить. Силовой? Манипулятивный? Или с тонким налётом романтики?
— Так ты что, собираешься… — она прищурилась. — Спать с ней?
— Не обольщайся, я теперь предан тебе, — я подался вперёд. — Но я должен казаться таким. Вот и узнаю, как подать себя на блюде. С перчиком.
Она отвернулась. И, если я не ошибаюсь, она только что заревновала.
— Ты такой… наглый.
— Спасибо.
— Аскер… — она снова повернулась. И в голосе был тот самый оттенок. Сомнение. Уязвимость.