— Март, — прошептала я.
— Отлично. А число?
— Двадцать… — Я облизнула пересохшие губы. — Двадцать шестое… Кажется.
— Допустим, — кивнул он. — Принято. Ты помнишь, что случилось?
Я закрыла глаза, потом тоже кивнула.
— Машина… Кажется, мы во что-то врезались… Я была с мужем… Что с ним?
Олег замялся, прежде чем ответить. Но я уже и без того поняла, что он хотел сказать.
— Умер? — хрипло спросила я.
— Я сожалею, — вздохнул Олег.
Зато я ничего не почувствовала. Ни сожаления, ни горя. Пустота.
— Его даже не привозили к нам, он умер на месте, — продолжил Олег.
— Кто-то еще пострадал? Кроме нашей машины?
— Насколько я знаю, нет.
Хоть что-то хорошее.
— Со мной что? — поинтересовалась потом.
— Все лучше, чем могло быть. Из плохого — пришлось удалить тебе селезенку, но жить без нее можно. Если восстановление будет идти хорошо, то через недельку будешь если не бегать, то ходить бодрым шагом. — Олег было улыбнулся, но быстро посерьезнел. — Как ты себя сейчас чувствуешь? Болит что-то? Голова? Живот? Если болит, сделаем тебе еще укол обезболивающего.
— Не надо, пока терпимо, — отозвалась я.
— Руками я видел, как ты шевелишь, а что с ногами? — Олег обошел койку и приподнял одеяло. — Давай проверим на всякий случай. Тоже можешь шевелить?
— Вроде да. — В доказательство я слегка пошевелила пальцами ног.
— Тогда не буду тебе больше мешать. Сейчас подойдет медсестра, поменяет тебе капельницу. Если что-то будет надо, проси ее, не стесняйся. И поспи еще обязательно. Тебе надо восстанавливаться после операции. — Олег задержал на мне задумчивый взгляд. Потом рассеянно кивнул каким-то своим мыслям, повторил: — Отдыхай, — и вышел.
Какое-то время я лежала одна. Мысли были похожи на желе, вязкие и бесформенные.
Дима умер. Моего мужа больше нет. Как странно думать об этом. Я так хотела, чтобы он ушел из моей жизни насовсем. А он вообще ушел из жизни. Но самое страшное, что я ничего не чувствую.
Олег Бельский. Какое странное совпадение. Это было так давно… Я и он. Я была влюблена в него, как, наверное, больше ни в кого в своей жизни. Невероятно, но мысли о нем сейчас будоражили меня куда больше, чем о смерти мужа. Я, наверное, отвратительный человек.
— Как вы, милая? — В палату зашла пожилая круглолицая медсестра, она улыбалась, и на ее полных щеках играли симпатичные ямочки. — Олег Николаевич сказал, вы пришли в себя.