Я не стала возражать Лесе, да и не видела смысла. Сейчас мы отмечали мою свободу и не хотелось никаких споров.
Ближе к одиннадцати, когда закончился коньяк, я вспомнила о настойке на клюкве, подаренную нам моей бабушкой для «сугрева», как она говорила. С этого момента вечер пошел под откос. До первой рюмки настойки мы были еще бодрячком. Видимо, клюква была крепче, чем я предполагала! Или мы с подругой были слишком «согреты» для неё. В двенадцать ночи в квартире на всю играла музыка, а мы лежали на полу, раскинув руки и пели на разные лады. Мне было хорошо и весело. Бывший с его изменой казались мелочью, не стоящей моего внимания. Идиллию прервал настойчивый звон мобильника, который прорвался сквозь гремевшею музыку. Леся рядом со мной завозилась, поднялась на колени и поползла в неизвестном направлении. Нехотя протянула руку к пульту и сделал музыку тише. Спустя несколько минут чертыханья подруги, пока она преодолевала расстояние от меня до заветного мобильника, до меня донеслось:
– Медвежонок, ик, забери меня от Лерры, ик, – язык Леси заплетался, да еще икота не придавала разговору ясности. – Я говорю, ик, у Лерры, ик. Забери меня, ик.
Значит, звонок был от Михаила, что он ответил, не слышала, но догадывалась. Вот что значит – быть за мужчиной. Повезло Лесе с парнем, и свадьба уже назначена на лето, и платье она присматривает. Я всхлипнула. Мысли о свадьбе Леси напомнили о моих планах на жизнь, которым не суждено сбыться.
– Лерра, ик, меня сейчас, ик, заберут, – сказала Леся, возвратившись с пьяной улыбкой на лице, – мой медвежонок, ик.
Тут-то мне и пришла гениальная идея, как я подумала в тот момент.
– Леся. Знаешь, что я придумала? – та в ответ затрясла головой в отрицании, вбирая воздух в легкие и задерживая его в попытке остановить икоту. – Давай я позвоню маме Серёженьки!
Выдох, минута на осмысление моих слов и новый вдох с задержкой воздуха. Посмотрев на меня, Леся ответила на выдохе.
– Да-в-а-а-ай, ик.
Номер Тамары Ивановны был записан под названием «Грымза Ивановна». Ну не любила я маму бывшего. Думаю, у нас это было взаимно. С её стороны я никогда не чувствовала поддержки или сострадания. Всегда только: «ты должна и обязана делать все для благополучия Серёженьки».
Не с первого раза отыскала в списке контактов нужное имя, буквы то и дело расплывались или куда–то скакали. Телефонные гудки, последовавшие после нажатия на вызов, пришлось слушать долго. К моменту, когда на той стороне послышался сонный ответ, меня разобрал смех.