Вид у него был отвратительный: обмякший, с дезориентированным взглядом, взлохмаченный, с бледностью на лице. Еще капельки крови, собиравшиеся над бровью, медленно, но настойчиво продолжавшие свой путь струйкой по щеке к подбородку, катясь за ворот куртки, довершали картину моей несдержанности.
– Точно. С ним все будет хорошо, – твердый голос не терпел возражений. – Принеси пластырь, вату и перекись, обработаем ему рану.
С небольшой задержкой слова о том, что с козлом, растянувшемся на лестничной клетке, все будет хорошо, вывели меня из ступора. Кивнув, мигом понеслась в квартиру за аптечкой. Несмотря на то, что ступор ушел, дрожь во всем теле осталась. Ну вот зачем Серёженька приперся! Зачем стал говорить гадости? Нет, все правильно, этому козлу еще мало досталось! Шесть лет он, видите ли, меня терпел! А скривился-то как! Надо было дать ему сильней, так, чтобы кровь лилась, как с поросёнка! А он кто? Он и есть – СВИНЬЯ!
В голове то и дело вспышками всплывали слова бывшего о тяжелой жизни со мной. Они резали душу не хуже ножа. Скинув куртку в прихожей, направилась за аптечкой на кухню. Достав её из шкафчика, извлекла все необходимое. Замерев на секунду, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь унять дрожь, перед тем как направиться к пострадавшему. На лестничную площадку я вернулась спустя несколько минут с пластырем в руках и холодным разумом. К этому времени бывший оклемался. Злой взгляд из–под окровавленной брови пронзил меня неприязнью или больше того – ненавистью. Таким взглядом одаривают врагов.
– Я это так не оставлю, – прошипел бывший сквозь зубы при моем появлении, – ты мне за все ответишь! Я заявлю на тебя в полицию.
– Мужик, хватит буруздить.
Голос соседа раздался у меня за спиной. Вздрогнув от неожиданности, оглянулась, замечая его, стоящего около моей двери.
– Ты сам виноват, такое наговорил девушке! Вроде мужик, а ведешь себя не по–мужски, а как базарная баба.
– Да ты видел, что она сделала?
– Видел. Не только видел, но и слышал, что ты говорил, – усмехнувшись, сосед продолжил. – Мужик, ты сам виноват!
Тут Серёженька, кряхтя, принялся подниматься с пола, опираясь на стену. Скосив взгляд на медпомощь в моих руках, демонстративно стер кровь с лица рукавом куртки.
– Ты, Лерка, еще получишь и за диссертацию, и за то, что покалечила меня, – процедил он сквозь зубы со злостью.