— Глеб, — я взглянул на него так, чтобы он
понял, что сейчас его подкатам не лучшее время и место. Но на это в его глазах
прочел: «А тебе, значит, можно?»
Можно? Можно, сука! Сейчас мне все можно, пока
она не потеряла сознание! Только обморока ее не хватало… А потом что с ней
делать? Не закидывать же обмякшее тело обратно в мусорку и уж тем более не
отдавать на развлечение начальнику охраны. Нет уж, обойдется…
— Ладно, — я еще раз оценил ее бледность. —
Посиди пока в машине.
— А это зачем? — она так тихо сказала, что я
еле ее услышал. — Вы меня отпустите, и я пойду... с богом.
— С богом? — да моя бровь чуть напополам не
сломалась от удивления.
Вот чудна́я!
Да где же он ходит в наше время-то? И ведь встречаются же еще люди, которые в
него верят. Да те же церкви уже давно существуют чисто для отмывания бабла
прихожан и только.
— Посиди, сказал, — надавил не нее в привычной
для меня манере. — Куда ты с такой ногой
собралась-то?
Я еще раз посмотрел на ее рану. Кровь к
этой минуте лишь у самого верха подсохла, а ниже все еще текла тонкой струйкой.
Ее царапину необходимо было обработать, что тут думать? Все-таки после мусорки
ждать можно было каких угодно последствий. Суперсил у блондинки не появится —
однозначно, а вот заразу занести — это запросто.
Вручив девушку Никите из рук в руки, я заметил
неодобрительный взгляд Глеба. И его можно было понять. Мы приехали дела решать,
а тут я отклонился от курса, да еще и подкат ему обломал. А что поделать? Не
каждый день встречаются такие милые леди-бомж, которые пикируют в отходы, чтобы
спаси зверюшку. И меня, честно говоря, ее самопожертвование чем-то зацепило.
— Ну, здравствуй, Ахмед, — я протянул руку
своему конкуренту и несменному поставщику девчонок на вечер.
— Привет, — оскалился он и взглянул в сторону
тачки, куда Никита усадил блондинку. — Ты теперь девок в постель из помоек
тащишь? Да, Влад? Совсем туго с женским вниманием стало, как я посмотрю. Всех
моих эскортниц запугал и решил на этом не останавливаться? Ну да, — он заговорил
так, словно размышлял вслух, — а что еще остается, если никто по доброй воле на
встречу выезжать уже не хочет.
— Тебе видней... Не могу знать, что там твои
шалавы обо мне рассказывают.
— Всякое…
— Самое главное, что возвращались они к тебе
всегда целыми и невредимыми. Никого из них я ни разу не обидел. Думаю, ты и сам
знаешь это, — я протянул ему пачку сигарет, но Ахмед отказался.