Подошла к своему крыльцу и толкнула тяжелую металлическую дверь в
тамбур. Здесь было прохладно. Под лавкой стояло полное с верхом ведро свежих
огурцов.
«Здрасьте вам, старая ворчунья уже успела! Боится, наверное, что я
от безделья загнусь, если солить их не буду, или без соленых огурцов с голоду
умру!» — Катя поморщилась.
Зашла в прихожую, стянула с опухших от жары ног туфли и протопала
на кухню. Здесь аппетитно пахло окрошкой. Катя прислушалась. В гостиной
негромко работал телевизор.
Она выложила на стол покупки: крупную развесную селедку в
целлофановом пакете, пряники и дорогие шоколадные конфеты.
«Руки помыть надо, — спохватилась Катя, — вечно я про эту ковидную
гадость забываю! Да и вообще, чистота — залог здоровья».
Она кинулась в ванную.
«На ужин сегодня картошку пожарю и селедку разделаю, как Дима
любил, — продолжила размышлять Катя, щедро наливая в пригоршню жидкое
антибактериальное мыло. Приятно запахло свежей зеленью. — А сейчас, в обед, к
чаю можно пряников положить и шоколадных конфет! Оксанка уверила, что все
свежее, только вчера завезли!»
Она домыла руки, кинула в лицо несколько пригоршней холодной воды,
наскоро вытерлась мягким полотенцем.
Скользнула взглядом по кафельной импортной плитке, белоснежной
ванне, блестящим хромированным кранам. И не испытала никакой радости. Только
глухая горечь комом застряла в груди. Воспоминания окутали Катю плотным
туманом.
Они поженились с Димой осенью, в октябре. Их брак был
неожиданностью для окружающих. Да что для окружающих — они сами боялись
поверить в свершившееся!
***
Им было очень хорошо втроем! Кате, Диме и Соне. Дима с Соней души
друг в друге не чаяли, их связывала крепкая и нежная дружба. На Катю временами
даже нападала ревность. Вот почему Дима исполнял любую Сонину прихоть, любое
желание беспрекословно, а Катю переспрашивал, действительно ли ей нужно то, о
чем она в данный момент мечтает?! Почему на Соню Дима смотрел всегда с
обожанием, и никогда ни за что не ругал, а с Катей не очень церемонился! Если
заслужила, то получай нагоняй! Но Катя не обижалась на мужа, они отчаянно
любили друг друга. Да и нагоняй собственно нагоняем можно было назвать с большой
натяжкой. Так, легкое недовольство!
Через два месяца семейной жизни Дима попросил у почти пятилетней
Сони согласия удочерить ее. Разрешения не требовалось, но дело в том, что Соня
прекрасно знала своего биологического отца. Катя не скрывала и не препятствовала
в свое время их общению. Но участия в воспитании и содержании дочери отец не
принимал. Соня с восторгом согласилась, только попросила у Димы разрешения
называть его по-прежнему Димой. Она так привыкла! Он не стал возражать.