А рыжая повернулась,
что-то сказала Мелинде и начала потягивать коктейль из трубочки. Я не
удержался, поместил изображение рядом и, задыхаясь, следил за каждым жестом
девушки.
Вот она крутанулась на
барной табуретке. Вот с полуулыбкой, почти снисходительно, наблюдала, как
Галлиас выпендривался перед Мелиндой.
Откидывал назад волосы,
что-то шептал на ухо, выпячивал грудь –
в общем, позерствовал, как мог.
Мне нравилось, как
смотрела на него рыжая. Совсем не так, как другие землянки. Без восхищения, без
придыхания, без розовых очков.
Она видела Галлиаса
насквозь. Почему-то я знал это наверняка, хотя даже словом с рыжей не
перекинулся…
Мелинда соскочила с
табуретки и потянула брата с подругой на танцевальную площадку.
Рыжая усмехнулась и
присоединилась к сладкой парочке.
И у меня перехватило
дыхание. Воздуха не хватало, в паху пульсировала боль, джинсы стали ужасно
тесными.
Но я снова будто прилип
взглядом к рыжей. Она поводила бедрами, чуть подпрыгивала, ритмично двигала
руками… Нет, ее движения нельзя было назвать профессиональными, отточенными,
изысканными. Но в каждом сквозила удивительная грация, потрясающая
сексуальность и изящество.
Я даже рот приоткрыл.
Отец сказал бы, что я залил слюной всю клавиатуру. А мама не преминула бы
фыркнуть по поводу моей страсти к безродным.
И в этот момент меня
торкнуло. Черт! Все во мне тянулось к этой девушке. И я привел бы ее в свой
особняк, представил как свою невесту, дал титул, состояние, баловал и
заботился... Но разве сможет эта королева, эта великолепная индиго, смириться с
тем, как наши знатные пижоны относятся к женщинам других рас?
Я выдохнул, и почудилось
– на грудь навалилась непомерная тяжесть. Неужели я не смогу дать ей все, что
хотел бы? Обнять? Назвать своей? Смогу… Но разве справедливо заставлять рыжую
королеву проходить через презрение света, через ненависть домашних, оскорбления
тех, кто и мизинца ее не стоит?
Почудилось, мне совсем
перекрыли кислород. Оказывается, я даже привстал, потянулся к рыжей королеве. И
вот теперь плюхнулся назад, в кресло, откинулся на спинку. Внутри разлились
опустошение и боль.
Я понимал, что больше ни
одна женщина не вызовет у меня таких чувств, такой страсти, такого желания. А
заставить рыжую королеву пройти через ад мельранского высшего света я не мог. И,
значит, моим мечтам не суждено воплотиться.