Но постель придётся один хрен менять – простыня вся сбилась и намокла от пота, а наволочка уже впитала дух соседского кота. Я ещё долго пялюсь в потолок, наслаждаясь какофонией звуков нашей нескучной общаги. Сердцебиение уже в норме, но голове, похоже, не обойтись без помощи волшебной пилюли.
Лёг я только в восемь утра и, по ощущениям, будто не спал вовсе. Настенные часы показывают три часа. И так уже вторую неделю – чёртов день сурка. А всего-то и надо купить батарейку. Сегодня – обязательно.
Устав от ожидания, желудок взвыл. Громко и с акустикой. Надеюсь, соседи не услышали, иначе Тонька, Андрюхина жена, непременно захочет меня накормить. А я видел, как она готовит – потом дня два не мог жрать. Так, хорош валяться.
В коробке-аптечке йод, пластырь и активированный уголь, который покупала ещё мама. Ничего из этого голове не поможет, и я прикидываю, у кого сейчас безопаснее всего побирнуться. Но всё же – нет, лучше самому до аптеки. С соседями я уже давно свёл общение к минимуму, а уж чтобы о чём-то их попросить, и речи быть не может. Они сначала обижались, но потом привыкли, списав моё затворничество на психологическую травму. Здесь почти все ещё помнят мою маму… и меня… совсем другим.
Большинство семей живут в этой общаге уже много лет и относятся ко мне по-доброму. Однако новенькие стараются меня избегать, но оно и к лучшему. Раньше я часто орал по ночам, но со временем кошмары стали реже и почти прекратились. А вот сегодня снова… Слышал даже, что некоторые жильцы в общаге за глаза меня называют маньяком. Целую легенду придумали о том, как мои растерзанные жертвы приходят ко мне во сне.
Люди очень любят спекулировать страшными историями за чужой счёт и обносить мою жизнь тайнами и загадками. А учитывая, что я предпочитаю работать по ночам, у соседей достаточно оснований считать меня как минимум подозрительной личностью. Здесь почти никому не известен род моей деятельности, а это, как выяснилось, тоже серьёзный повод для сплетен. Не скажу, что меня такие слухи радуют, но проблем не добавляют – и то неплохо. Во всяком случае, пока.
Впрочем, я уже давно могу позволить себе снимать приличное жильё в любом районе Москвы и даже приобрести собственное, правда, неприличное и далеко за МКАД. Но, как ни странно, я не готов расстаться со своей обшарпанной общагой. При всей моей тяге к одиночеству, я боюсь оставаться один. А находясь в этом «сумасшедшем доме», где никогда не бывает тихо и вечно чем-нибудь воняет, я притворяюсь членом нашей, не сказать чтобы дружной, общины. Здесь я чувствую себя живым.