— Погодите,
погодите, — я освободил свою руку и на всякий случай отступил. — Не
понимаю, о чём вы говорите!
— Как это не
понимаете?! Вы крутитесь вокруг меня весь последний час!
Бесстыдник! Если бы я был заинтересовал, то сказал бы об этом
сразу. Но я не люблю мужчин! Я люблю женщин!
— Эм-м-м-м, —
я криво улыбнулся. — Произошло недопонимание. Мои друзья просто
попросили меня отвезти их чемоданы в багажный отсек. К сожалению,
мой путь пролегает через этот вагон. Не могу же я проходить его по
крыше? И да… Мужчинами я тоже не интересуюсь.
— Ох,
простите, — захлебнулся воздухом мужчина в цилиндре и покраснел
пуще прежнего. Ещё немного — и его хватит инфаркт. Он ослабил
галстук, оттянул воротник и жалобно проблеял: — Прошу прощения, не
хотел вас оскорбить. И вообще… Как хорошо, что всё так разрешилось.
Я уж думал пожаловаться на вас проводникам.
— Ага,
хорошо, — осклабился я, подхватил чемодан и продолжил путь, а
мужчина торопливо шмыгнул в купе.
Когда дела
были сделаны, мой желудок снова напомнил о себе утробным воем. Да
такими темпами я на еде разорюсь! Всё-таки надеюсь, что это такой
период адаптации и скоро мой живот перестанет быть чёрной дырой,
готовой поглотить всю планету. В вагоне-ресторане я подозвал
знакомого официанта и заказал борщ, три отбивных и пирог с клюквой.
И компот. Официант явно удивился, но, наученный горьким опытом,
воздержался от комментариев и быстро спрятал эмоции.
Пока ждал,
когда приготовится заказ, я осмотрел ресторан. Гостей, кроме меня,
не было. Бармен со скучающим видом перетирал бокалы, официанты
стояли около кухни и о чём-то переговаривались. Вдруг две тёплые
ладошки закрыли мои глаза и мятное дыхание обдало мою
щёку:
— Угадай
кто?
— Сдаюсь.
Память ухудшилась из-за плохого здоровья.
— Ну вот, —
меня отпустили, и напротив уселась девушка лет тридцати с
пепельными волосами. Строгие черты лица, квадратные очки, деловой
костюмчик в облипку. Смахивает на очень сексуальную училку. —
Серьёзно, не узнаёшь?
—
Нет.
Она мило
сморщила носик и протянула:
— А я ведь
молилась Мокоши, чтобы ты выздоровел. Так волновалась — и ради
чего? Чтобы ты меня даже не вспомнил! Хотя ладно, тебе
простительно. Если бы я полежала в коме, то, наверное, не только бы
друзей позабыла.
— А мы
друзья?
— И очень
близкие, — девушка провела пальцами по моему запястью, и я в
который раз отметил, как легко считываются подобные уловки.
Конечно, в восемнадцать лет я бы растаял и принял всё за чистую
монету. Судя по всему, эта дамочка думала, что я сейчас же упаду к
её ногам, свесив язык. — Но знаешь что? Ты можешь искупить свою
вину. Например, угостив вином и поговорив по душам…