Потерять еще раз на бескрайних российских просторах
очередные полмиллиона бесценных европейских жизней было явным
перебором, по моему мнению они уже и так составили не меньше
двухсот тысяч. Особенно болезненно воспринимались потери среди
офицерского корпуса. Английское общество продолжало оплакивать свои
сливки, погибшие в пресловутой атаке легкой кавалерии.
Поэтому я считал, что нам надо просто переждать наших
противников и они скоро предложат вполне приемлемые условия мира,
напримерзамена нашего протектората над Балканами на
четырехсторонний: Британия, Франция, Австрия и Россия и сохранение
статуса-кво в остальном.
Изложив все это, я остановился. Император, слушая меня, отошел к
окну, а сейчас быстро и резко вернулся к столу.
— И вы, князь, думаете, что державы на это пойдут? — недоверчиво
спросил Государь.
— Уверен, Ваше Величество.
Император отлично понял, что я еще что-то хочу сказать ему
тет-а-тет и после некоторой паузы сказал, обращаясь к
присутствующим.
— Господа, оставьте нас, — сановники быстро и молча
удалились.
Император Александр быстрыми нервическими шагами сделал два
круга по кабинету и остановился, вонзив в меня пронзительный
взор.
— Что вы, князь, еще хотите сказать?
— После отмены «хлебных» законов в Англию завозится много
дешевого сырья, английская промышленность сейчас растет как на
дрожжах и им необходимы большие рынки сбыта. Таких рынков всего
четыре: Индия, Китай, Соединенные Штаты и Россия.
На этом месте я взял паузу, сделал вдох-выдох и продолжил
политико-эномический ликбез российского самодержца.
— Про Индию с Китаем говорить не будем, с Америкой они уже
сейчас тягаться не могут, поэтому остается только Россия.
Английский капитал поддержал войну и дал на неё деньги только с
расчетом получить после войны доступ на наши рынки. Открытие наших
рынков и отказ от поддержки отечественной промышленности может быть
смертельно для неё если страна не сделает очередной рывок вперед,
такой что померкнут даже деяния Петра Великого,— положа руку на
сердце, я был не высокого мнения о императоре Александре
Втором.
Слабоват был царь-батюшка по-моему для тех задач, что стояли
перед Россией. Но огромные деньги вложенные мною в это дело и мой
откровенный и наглый шантаж заставляли его следовать моему плану. А
мне предстояло работать с теми кадрами, что есть. Другого
императора у меня под рукой не было.