На Уралея сразу
же перевел с Юговского завода в Златоустмолодого
талантливого инженераОбухова, предварительно с ним
познакомившись. Павел Матвеевич был очень удивлен, услышав, что
меня интересуют только его опыты спроизводством стали
и согласился на предложенный перевод.
Бумаг требующих разбора было
много, а времени не очень, поэтому я несколько раз даже ночевал в
кабинете. Но как я не торопился, приезд ко мне 15-ого
января графа Алексея Фёдоровича
Орлова было полной неожиданностью. Государю не
здоровилось и он не стал меня приглашать к себе, а поручил своему
приближенному выступить посредником и передать своё
поручение: срочно заняться устройством Земельного банка и
через десять дней доложить о первых результатах работы.
Шестеренки моей деловой машинки
сразу же закрутились с бешенной скоростью. Все, кого Иван
Алексеевич запланировал привлечь для работы а новом банке,
заблаговременно были им вызваны в Питер.
Они без раскачки тут же приступили к работе и через
неделю я планировал докложить Государю о моей готовности приступить
к практической части создания банка.
Но приближалось 21-ое января и
я был практически на сто процентов был уверен, что какое-нибудь
событие обязательно произойдет вечером этого знаменательного для
меня дня.
Ровно тридцать лет назад, в такой же
вечер дня моего шестнадцатилетния, произошло одно очень интересное
событие.
Мой родитель был участником
выступления на Сенатской площади 14-ого декабря 1825-ого года.
Матушка ничего не знала об его участии в этих тайных обществах. Как
гвардейский офицер, он должен был присягать новому императору и
утром как ни в чем ни бывало уехал в полк.
Вечером домой он не вернулся и ближе
к полуночи был найден на льду Невы без сознания, с прострелянной
грудью и следующим утром, не приходя в сознание умер. На следствии
кто-то из арестованных заговорщиков показал на него, как на одного
из главных организаторов восстания. Но император почему-то не
поверил этим показаниям и приказал следствие в отношение моего
родителя прекратить.
Вечером 21-ого января 1826-ого года
Государь принял мою матушку и она получила в Зимнем дворце
императорский указ о превращении наших имений в майорат и признании
меня совершеннолетним и полностью дееспособным.
Утром двадцать первого,
естественно, мне доложили, что в приемной меня ожидает посетитель -
неприметный клерк банкирского дома барона Штиглица. Я даже не знал
его имени и отчества, только фамилию. Но зато знал другое — этот
человек был негласным представителем лондонского банкирского дома
«Бр. Беринг и К°» и через него я получу известия о переговорах
барона Лайонела Натана де Ротшильда с денежными мешками и
промышленниками Туманного Альбиона.