Антония посмотрела на своего дворецкого с усмешкой.
— Входишь во вкус. А говорил, не справишься, — Антония отцепляла шпильки, всё ещё удерживающие шляпку.
— У меня нет опыта в таких делах. Просто вспомнил наших надзирателей, — пожал плечами мужчина, отводя взгляд.
— Только не забывай, что здесь всё же не каменоломни и не тюрьма, и прислуга — не заключённые. Всё, я спать, завтра с утра в департамент.
— В департамент? — эхом повторил Олаф, во все глаза глядя, как Антония поставила шляпку на прикроватную тумбочку и взлохматила короткие светлые волосы. Совсем короткие. По бокам почти выбриты, сверху пышной волной уложены на один бок, так, что слегка касаются уха.
О том, что Антония может работать, Олафу даже в голову не пришло. Знатные леди прожигают жизнь на балах и тратят деньги родителей на дорогие платья и модные штучки, исключений он до сих пор не встречал. Он вдруг подумал, что его хозяйка, похоже, привыкла эпатировать публику, и дворецкий из бывших преступников не самая большая её причуда.
— Что? Неприличная причёска для благородной леди? — ядовито хмыкнула Антония.
— Ну что вы, миледи, вам всё к лицу, — поклонился Олаф под насмешливым взглядом.
— Всё, свободен. Если вдруг просплю, разбуди меня в семь.
***
Утро началось у Антонии нервно. Она опять проспала! Ну почему, почему она никогда не слышит вой этих противных будильников?
— Олаф, я же просила разбудить меня в семь! — проорала Антония, скатываясь по лестнице и пытаясь на ходу закрепить невидимками шляпку, потуже затянуть спереди шнуровку на корсете, надеть форменный пиджак, не помяв рукавов выглаженной блузки, и поправить собравшуюся гармошкой брючину. Форменный костюм не предполагал юбок, но удлинённый приталенный пиджак с пышными фалдами сзади успешно прикрывал филейную часть, заодно позволяя напихать кучу всего полезного по карманам. Кстати, свидетельство об окончании Академии и направление по переводу не выпали случайно?
— Но я разбудил, — в дверях столовой нарисовался озадаченный дворецкий. В одежде с чужого плеча он смотрелся нелепо, но хотя бы умылся и причесался, и теперь больше походил на погорельца, чем на преступника. — Я постучал, и вы ответили через дверь, что встаёте.
Антония застыла как вкопанная, выдохнула, бросила шляпку на ближайший столик для цветов и уже спокойнее завязала, наконец, шнуровку на корсете. Приколоть шляпку, если не торопиться и не пытаться делать десять дел одновременно, тоже оказалось делом одной минуты.