Вечер у Хокаге, Сарутоби Хирузена, выдавался тяжелым. Не потому,
что ему приходилось разгребать множество документов или проводить
важные встречи. Сегодня произошло непредвиденное обстоятельство
которое вынудило его забыть о своем сне до тех пор, пока он не
убедится в сохранности джинчурики. Конечно же, это было не из-за
внезапно подступивших чувств жалости и сострадания к юному
мальчишке, а для сохранности важного ресурса деревни.
Хокаге уже несколько минут как задумчиво барабанил кончиками
пальцев по рабочему столу. Когда же ему это занятие надоело, он
достал из-под стола трубку и закурил табак, чтобы успокоиться и
привести свои мысли в порядок.
Вся эта ситуация играла на его нервах. Ему даже пришлось
прогнать Данзо с его «чудесным» предложением как можно скорее
сменить носителя, пока текущий еще жив. Его ответ был отрицательным
по двум причинам. Печать, что установлена у Наруто Узумаки,
уникальна, и мало кто может создать лучше. В их деревне сейчас нет
ни одного мастера искусства печати и барьеров. Вторая же причина
заключалась в том, что он не настолько глуп, чтобы в спешке менять
носителя, используя «Печать Шинигами», что когда-то применил
Минато, чтобы по итогу умереть и отдать не только деревню, но и
джинчурики, прямо в руки этому самому Данзо. Его старый «друг»
пытался привести доводы о том, что это ради Деревни и Воли Огня, и
если не он, то тогда кто, верно? Если бы он был фанатичен, поспешен
и не видел иного выхода, то да, это решение не выглядело бы
безумием, но даже ему хочется еще немного пожить в этом мире и уж
точно не отдавать пока кому-то власть над деревней. Пока джинчурики
жив, еще есть надежда на то, что все обойдется и ему не придется
принимать в этом свое непосредственное участие.
Из тени входной двери вышел его верный АНБУ, что вел наблюдение
за Узумаки Наруто. Хокаге облегченно выдохнул, потушил трубку и
убрал ее пока в сторону. Если АНБУ молчит, а не обеспокоенно
озвучивает мрачную новость, то это означает, что все может быть не
так уж и плохо… верно? Все же, его АНБУ были обычными и самыми, что
ни на есть, «людьми». Со своими вытекающими эмоциями и желаниями.
Он не особо любил доводить дисциплину до идеала и позволял им
выражать своим языком тела и голосом все то, что они думают. Все
же, эмоции это то, что делает нас людьми пусть хоть они и трижды
шиноби.