- Мирош… ну бред не неси. Когда я тебя подставлял? Ты же намекаешь, что это я.
Тот оглаживает свой квадратный подбородок пальцами.
- Ну, если не подставлял, тогда уступи… и разойдёмся.
Белоусов нетерпеливо вздыхает.
- Ты это только что сам придумал? Сочинил на ходу грёбаную историю с грёбаным незваным гостем?
- Нет… иди сам с ним потолкуй.
- Мака отправлю. Если не возражаешь.
- Не возражаю. Бабу свою нам оставишь? Или… - Указывает взглядом на конверт.
- Забирай, - бросает Богдан.
А мне хочется съехать вниз на пол… Потому что я не понимаю: забирай «что?» Меня или конверт с чем бы он там ни был.
Когда Белоусов встаёт и коротко бросает мне:
- Пошли.
От сердца отлегает. Значит, всё-таки не меня… хотя он мог бы… мог бы?
- Мельчаешь, Богдан, - летит нам в спину.
Белоусов оборачивается и смотрит на чувака с залысинами.
- Девчонка не виновата.
- И что? – чуть ли не хрюкает от смеха тот. – Когда тебя это волновало? В другой раз ты бы оставил нам бабу без раздумий. А эта кто? Новое личико, кстати. Небось, значит что-то для тебя?
Мой взгляд мечется между ГлавГадом и, кажется, ещё большим Гадом в этой комнате.
Сероглазый смотрит на меня, едва заметно поджав губы, будто бы оценивает, потом недовольно вздыхает. Но для меня это выглядит, как нечто показное.
- Если так хочешь её, Мирош, оставлю. Это всего лишь новое личико, как ты верно заметил. Но… тогда сделка моя.
- Нет, - откидывается на спинку кресла и лыбится широко-широко. – То, что мне надо, я уже получил. Этого достаточно. На сегодня.
- Не наглей, - тихо добавляет Белоусов, прежде чем выйти из комнаты.
Семеню за ним.
- Я никого не пускала… я просто окно открыла, чтобы…
- Заткнись, Алина. Ты сейчас встряла так не вовремя… - качает головой. – Ты даже не представляешь, насколько не вовремя.
- Богдан… Сергеевич… - запинаюсь.
- Я серьёзно. Молчи.
Следующие минут двадцать мы среди гостей, а потом… потом приходит Мак и кивает. Белоусов идёт к выходу, а я за ним.
Кажется, ему всё равно, что я могу не успеть на своих ходулях.
- Да, подожди же ты… - бормочу себе под нос.
Он сходит с крыльца, а я чуть ли не скатываюсь. За кованые ворота мы выходим в молчании. Зато на парковке Богдан хватает меня за основание шеи и, наклоняя, вталкивает в машину.
- Просил же не высовываться.
Ойкаю и тру прижатую неласковыми пальцами кожу.