– Мне тётя Валя ничего не говорила.
– А чего тебе говорить? Ты же упёртый.
– Честно говоря, я не думал, никуда ехать.
– А ты подумай.
– У меня и загранпаспорта нет.
– Так сделай.
– А…
– Себе на билет деньги найдёшь, а больше ничего не надо. Полный пансион я тебе здесь обеспечу.
– Да нет… это понятно. А визы?
– Ты паспорт сделай. Будут тебе визы.
На самом деле, если кто и упёртый, так это сам Боря. Только он всегда улыбается. А так… если что решил, спорить бесполезно.
После школы их пути разошлись. Василий Геннадьевич поступил в военно-морское училище, чем привёл в восторг всю родню, а Боря удивил, когда пошёл в нефтяной институт. Ведь его золотая медаль открывала двери практически любого института или даже университета.
Но через десяток лет, мудрость Бори проступила наружу, как фиолетовое пятно на лбу нашего тогдашнего «товарища, генерального секретаря», который вдруг решил стать «господином, президентом». Как только бирку на двери кабинета поменяли, господин президент «углУбил» дружбу с заокеанским коллегой до состояния безумной любви, после чего, умения топить вражеские подводные лодки больше не требовалось, и Василия Геннадьевича уволили по сокращению штатов.
Но любовь до гробовой доски случается редко, а эта «углУ-бленная», и вовсе, скорее походила на баловство барина с дворовыми девками в бане.
Поэтому, ещё через несколько лет, население узнало слово «дефолт» и принялось следить за ценой на баррель нефти, как диабетик за содержанием сахара в крови.
А поскольку, Боря знал не только сегодняшнюю стоимость баррели, но и завтрашнюю, то он стал интересоваться ценой на элитную недвижимость и дорогие автомобили.
В Стамбуле делали пересадку. Стойка, указанная на табло, тревожно пустовала.
– А это точно: наша? Вась, ты бы спросил.
– И как я спрошу?!
Но вскоре, стали собираться пассажиры. Это подходили арабы в длинных белых одеждах и их жёны, в чёрных. Лица многих женщин закрывали чёрные маски, с прорезью для глаз.
Пока Василий Геннадьевич мысленно перетряхивал свой скудный запас английских слов, тётя Валя подошла к пожилому, поджарому европейцу с рюкзаком за плечами. Для себя, Склокин назначил его «немцем».
– Скузи – на иностранный манер извинилась тётя Валя за беспокойство, и показав пальцем на стойку регистрации, уточнила: – Доха? Катар?