Её острые грудки под элегантным хризолитовым платьем моментально откликаются. Соски твердеют, выдавая, как сильно она меня хочет, и, если бы не была замужем за Аресом, уже давно бы громко стонала под его старшим братом. Виктория не понимает, что с ней происходит. Злится на саму себя, ведь Арес выглядит как бог, а она всё равно желает другого. Но такова природа братьев Адамиди — губительна для женщин.
Я мог бы заняться стыдливо истекающей соками невесткой прямо сейчас. Подняться на второй этаж, найти любую свободную спальню и вставить в красивую родственницу пару-тройку умелых гибких пальцев, дав ей хорошенько разрядиться. Мне даже не придётся вынимать член из штанов, чтобы унять эту бестию. Впрочем, глядя на то, как теплеют её оливковые щёки, как взволнованно трепещут крылья узкого аристократического носа, как она неосознанно покусывает нижнюю губу, пытаясь держать себя в руках и контролировать непристойные мысли, я не прочь уделить ей чуть больше своего драгоценного времени.
— Пойду выпью, — хрипловато говорит она, почуяв моё фривольное настроение, и от греха подальше спешит ретироваться. А я лишь лукаво смеюсь ей вслед, любуясь подтянутой круглой попкой и пружинками подпрыгивающих в такт стремительным шагам волос. И я обязательно поимею её, в другой раз, быть может, даже вместе с Аресом. Как говорится, одна головка хорошо, а две — лучше…
— Красивая женщина, — вдруг раздаётся за спиной упругий, слегка гортанный голос, от звука которого непроизвольно вздрагивает член. И, обернувшись, я неожиданно встречаюсь глазами со своей Персефоной. Нос к носу.
Я представлял её голос совсем другим, более хрупким, высоким, и это первое расхождение оригинала с фантазией накрывает меня свежей волной мальчишеского восторга.
Девушка стоит так близко, что я вижу нежнейший кракелюр лазурных вен у основания её изумительно гладкой миндально-белой шеи. Слышу запах её духов, что-то холодное, чистое, едва уловимое, как эдельвейсы в заснеженных горах. И просто тону в её порочных озёрах, испещрённых смертельно острыми камнями, верхушки которых щедро покрыты тёмным сусальным золотом.
— Ваши картины великолепны, Катарина, — мягко говорю я, игнорируя её комплимент Виктории, образ которой тотчас же улетучивается из моих мыслей. С почтительной улыбкой подхватываю узкую девичью руку и бережно прижимаюсь к ней губами.