– Простите, Лизавета Германовна. Видит бог, я ее сюда не приглашала.
– Не извиняйтесь, – великодушно отмахнулась Лиза. – У вас есть еще двадцать минут до кормления. Если хотите, можете пройти в столовую.
Мать, подхватив дочь за руку, потащила ее к выходу. Но Ева была не из тех, кем легко управлять. Отстранив от себя цепкие руки матери, она замерла на пороге.
– Так, значит, это вы – хозяйка дома? – спросила она с выражением крайнего недоумения на лице.
– Хозяйка – это моя свекровь, – пояснила Дубровская, ничуть не желая присвоить себе лавры Ольги Сергеевны. Для мадам Мерцаловой это был принципиальный вопрос.
– Да, но вы и есть тот самый адвокат, о котором мне рассказывала мама?
Лида шикнула на дочь без всякого, впрочем, успеха.
– Да, я – адвокат, – улыбнулась Лиза, освобождая дочку из одеяла.
– Обалдеть! – произнесла девица в майке. – Признаться, я адвокатов представляла себе как-то иначе. Мне казалось, что они должны быть какие-то другие. Но вы знаете, о чем я…
Она изобразила что-то неопределенное в воздухе и подняла глаза к потолку, всем своим видом показывая, что в представителях этой профессии она всегда видела небожителей. Но в этот момент мать отчаянно дернула ее за руку, и обе женщины исчезли за дверью.
Дубровская еще долго слышала, как мать распекает дочь. Она упрекала ее в нетактичности и любопытстве, но Лизе не было до этого никакого дела. Гораздо сильнее ее покоробило откровенное недоумение девушки, даже некоторое разочарование, написанное на лице Евы.
Подхватив сына, Дубровская поднялась с ним наверх. Проходя мимо высокого зеркала в деревянной раме, она, словно невзначай, зацепилась взглядом за отражение. Конечно, трудно было признать в этой усталой тридцатилетней женщине успешного адвоката по уголовным делам. Ее волосы, которые она всегда забирала в высокую строгую прическу, сейчас были небрежно скреплены шпильками. Шоколадные глаза угрожающе-ярко блестели на бледном лице, а ее стремительная, легкая фигура расплылась. Хлопчатобумажное платье простого фасона, но с большим запахом на груди, только подчеркивало ее неуклюжесть. Пройдет немало времени, пока она сможет показаться на людях.
С этими грустными думами она оставила Сашу в кроватке и пошла вниз за Машей. Лида появилась, когда она, выпростав одну грудь, уже кормила Машу. Саша, слава богу, пока спал.