– Не вскипай, не вскипай. На вот. – Глеб достал из холодильника охлажденного тоника. Разлил на две кружки.
– Ну, скажи, разве я виновата, что мне интересно работать, создавать, творить, – как астматик задыхаясь, произнесла я. – В чем я виновата?
– Да ни в чем, – сказал он, придвинулся ко мне и обнял за плечи.
– Да разве я не пыталась их спасти? Своих детей. Внуков. Ведь я же отдавала им все деньги. Обновляла их. Лечила. – Слезы у меня сами потекли, а голос задрожал. – Только их становилось все больше и больше. А я не резиновая, сколько бы ни работала.
– Ну, ну, – начал он успокаивать меня, гладя по голове, как обездоленного котенка.
– Их становилось все больше и больше. И каждый стал винить меня в смерти своих родных, матерей и отцов. Что это я им не помогла, не спасла.
– Но они сами виноваты. Первое улучшение очень дешевое, омолаживает до двадцатилетнего, сколько бы тебе ни было. А там просто надо опять подзаработать.
– А я не объясняла??!!! – оттолкнула я его. – Кричала, ругалась, доказывала! Да только что толку? – Я встала и начала ходить по кухне, размахивая руками. – Зачем что-то делать, когда есть я?
Глеб сидел молча, уставившись в тарелку, у него таких проблем пока не возникало.
Конец ознакомительного фрагмента.