– Я к генералу пойду! – набычился дед.
– В Сибирь ты, на хрен, пойдешь! – заорал командир. – К белым медведям! Последний раз прошу – забери!
– Нет! – сказал дед.
…Вечером в общежитие к нему пришли.
– Сдайте оружие! – велел капитан с повязкой на рукаве.
Дед достал из кобуры «ТТ».
– Еще?
– Нету, – сказал дед.
– Так я и поверил! – ухмыльнулся капитан. – Чтоб фронтовик и без трофея? Где чемодан?
– Под койкой.
– Покажешь или сами посмотрим?
– Сами! – огрызнулся дед.
По кивку капитана сопровождавший его лейтенант нырнул под койку, вытащил чемодан, открыл и стал рыться в содержимом.
– Аккуратнее! – сказал дед, когда очередь дошла до стопки пластинок. – Это подарок!
– Было бы кому дарить, – вздохнул капитан, но на лейтенанта прикрикнул: – Осторожнее!
– Ничего нет! – доложил лейтенант, закончив осмотр.
– Собирайся, – сказал капитан деду.
– Мне разрешат попрощаться? – спросил он.
– Еще чего? – хмыкнул капитан. – Знаю я вас, разведчиков! Прыгнул через забор – и ищи-свищи! У тебя, Князев, выбор простой: или идешь с нами, как честный человек, или в наручниках. Но идешь в любом случае!
– Я напишу ей записку, – попросил дед.
– Нет! – отрезал капитан.
У деда оставалась последняя надежда – поезд. Из вагона можно выпрыгнуть. А там… Хотя б объяснить!
Надежда рухнула на вокзале. Комендантский наряд подвел его к вагону с решетками на окнах.
– До границы не выпускать! – велел капитан, передавая документы офицеру СМЕРШа. – Вздумает бежать – стреляйте!
Офицер хмыкнул:
– У нас не убежит. Не таких возили!
К белым медведям деда не отправили, но гарнизон для прохождения службы определили дальний. Он не угомонился. Пробовал писать в Вену – почта письма возвращала. Его пытались стыдить, увещевали – не помогло. Кончилось тем, что строптивого лейтенанта исключили из комсомола и уволили из армии. Дед оказался на улице с одним чемоданчиком: без денег и надежд. Родных нет, дома – тоже, дорога к любимой закрыта навсегда. На попутках и перекладных дед добрался до фронтового товарища – адрес у него был.
– Я ненадолго, – сказал дед смущенно. – Сильно не стесню. Найду работу, рассчитаюсь.
– Видала? – сказал товарищ жене. – Платить собирается! Выгодный квартирант! А мне тебе сколько заплатить? За то, что подобрал на нейтралке и на себе пер? И ведь допер, хрен жилистый! На нашей улице я единственный с фронта вернулся. Пусть без этого, – товарищ похлопал по деревяшке-протезу, – зато живой! Бабе моей полгорода завидует, сама она свечки в церкви ставит, а он – платить… Еще раз скажешь – выгоню! Знать тебя не захочу!