– Вот же горе, что у нас на фабрике всё по закону и никто не
ворует.
– Якобы по больничным, зарплату получаешь, а ничего не
делаешь
– Ой, Ир, ну хорош уже, – морщусь я.
– Я-то что, Снежинский воду баламутит. А ещё ты неуважительный,
грубый и не соответствуешь образу представителя передовой советской
молодёжи. И не просто представителя, а осенённого доверием
товарищей. Ну и вот такая мутотень.
– И что, нужно его остерегаться?
– Остерегаться всегда нужно, особенно когда внезапно высоко
взлетаешь, нарушив планы какого-нибудь говнюка, вроде Снежинского.
У него на это место были другие кандидаты.
– Ну пусть пойдёт Ефиму скажет о своих рухнувших планах.
Придурок. Что с ним делать-то?
– Не знаю пока, – пожимает она плечами. – Подставь как-нибудь,
чтобы он варежку свою прихлопнул.
– Можно, я на него просто внимания не буду обращать? – морщусь
я, изображая на лице кислую мину.
Ещё Сгежинским заниматься! Этого мне сейчас совсем не хочется,
вот честно.
– Сожрёт. Надо обращать. Ладно, подумаем ещё, что с ним делать.
Пошли к Захарьину сходим, пока он здесь.
Мы выходим из кабинета, снова проходя мимо скучающих
посетителей, ожидающих аудиенции. Но у нас-то, ясно дело, проблемы
поважнее, чем у них. Секретарши Ефима не оказывается на месте,
поэтому я, не долго думая, приоткрываю дверь и заглядываю в
кабинет.
– О, Брагин, – говорит Ефим, замечая меня, и я представляю
вместо него огромного кота Матроскина. – Заходи, долго жить
будешь.
Я захожу, ну и Ирина, тоже. А куда теперь деваться-то? Самое
плохое то, что Ефим сейчас не один. У него за приставным столом
сидит Снежинский. Не вовремя мы, конечно, не вовремя.
– Присаживайтесь, товарищи, – расплывается в улыбке
Матроскин-Захарьин, он же первый секретарь райкома КПСС товарищ
Ефим.
– Ну, что вы замолчали, товарищ Снежинский? – кивает Ефим. – Вот
он ваш Брагин любимый, и первый секретарь здесь же. Вот говорите
им.
Снежинский поджимает тонкие губы и некоторое время сидит зыркая
глазами и переводя взгляд с меня на Новицкую.
– Я Ирине Викторовне уже всё сказал, – наконец, заявляет он. –
Но могу повторить, так сказать, прямо для адресата. И прошу
заметить, что Брагин никакой мой не любимый. Это вообще смешно
слышать.
Неужели он не понимает, что на него все как на умалишённого
смотрят. Вот дурачок.
– Вы, товарищ Брагин, мало того что завалили всю работу, –
строжится он, – так теперь вообще являться перестали.