Малый
удивлённо хлопал глазами, глядя на меня.
Я
вспомнил, как в начале семидесятых один парень-сосед, казавшиеся
мне, пацанёнку, очень взрослым, сидя на лавочке у нашего подъезда в
компании сверстников мечтательно сказал вслед бандитского вида
личности, прошедшей мимо нас:
– Эх,
сесть бы на годик, таким же вернулся бы…
Это тогда
было нормальным. Воры были уважаемыми людьми среди молодёжи. У
каждого уважающего себя подростка была выкидуха. И реально сесть
был реальный шанс у каждого.
Меня отвёл
от этой участи один случай. Мы играли во дворе с соседским
мальчишкой на год меня старше. Его старший брат тусил со своей
братвой тут же у гаражей.
Вдруг у
них там произошла какая-то ссора, крик, все разбежались, а старший
брат моего приятеля упал и остался лежать. Мы с опаской подошли к
нему, он зажимал ножевую рану на животе, слабея на глазах. Перед
тем, как отключиться, он велел нам зажать рану и бежать за
помощью.
Приятель,
не будь дурак, тут же рванул в сторону дома, а я остался. Сомкнув
края раны пальцами, я сдавил их так, что кровь перестала вытекать.
Меня тошнило от вида и запаха крови. Но я думал, что сосед умрёт,
если я разожму пальцы. Я не мог ими шевелить, когда через двадцать
минут приехала скорая, медики силой разгибали их мне.
Соседский
парень выжил. Как говорили, благодаря мне. Но эти двадцать минут,
показавшиеся мне вечностью, на всю жизнь привили мне отвращение к
воровской жизни. И никогда она мне большей романтичной не
казалась.
Задумавшись, я не сразу заметил, что Изольда
уважительно подвинула мне блюдце с ватрушкой. Как еще объяснить её
отпрыску, что не с той компанией он связался и не тех в кумиры
выбрал?
– Украл,
выпил, в тюрьму… Украл, выпил, в тюрьму… Романтика! – вспомнил я
замечательный советский фильм и посмотрел в глаза притихшему
Андрею.
Он,
похоже, сам испугался своей дерзости и сидел, втянув голову,
скрестив и руки, и ноги.
– Одна
старенькая мама дома ждёт. Ни жены, ни детей. Или дети где-то есть,
но мамка им врёт, что папка космонавт.
В надежде,
что мои слова дойдут до него рано или поздно, встал и беспомощно
развёл руками, взглянув на притихшую Изольду.
– Пойду в
комитет комсомола схожу. А ты, Андрюх, приходи как-нибудь, я тебя
по заводу повожу, по цехам. Это интересно.
Малый
взглянул на меня затравленным волчонком, похоже, мне удалось-таки
заронить зерно сомнения в его голову. Посмотрим, прорастет
ли.