— Деточка, мы и есть не
начинаем, тебя ждем, - женщина, которую Ольга назвала ее матерью
сегодня заискивающе улыбалась. А часть магазина с вывеской «Картье»
теперь представлял собой огромную столовую. Видимо, остальные его
части здесь были прихожей, гардеробом, и, вероятно,
кухней.
— Что у нас на завтрак? –
чтобы что-то сказать в ответ и снова услышать свой новый голос,
спросила Светлана.
— Как ты любишь, милочка, - из
смежной комнаты с большой сковородой, на которой все еще шкворчала
яичница, вышла Дарья. – со сливошным маслом и гренками, - она даже
голосом пыталась передать всю и без того прекрасно передающуюся
запахами вкусноту.
— Тебе бы в актрисы, Дарья, -
ответила Светлана, в очередной раз подметившая ее сходство с
Мордюковой.
— Нет уж, увольте, увольте,
деточка, стыд и позор этому вашему кино. Послушалась я было подруги
своей и лучший свою костюм надела. Вышла, дура старая, отправилась
в это ваше кино, - накладывая в тарелку Светлане щедрую порцию
глазуньи, рассказывала Дарья и цокала языком.
— И что же? – не удержалась
после долгой паузы рассказчицы Ольга.
— И то! Профурсетки эти ваши
актрисы! Целовалась там, аки с супружником! На весь зал! А я не
хотела блажить-то, видит Бог, не хотела. Переспросила у Настасьи
Давыдовны – муж он ейный, или как? – Дарья опустила сковороду,
посерела в лице и с чувством продолжила: - Нет, говорит. Это тоже
актер, и с кем только они уже этих сцен не играли! Во-от тогдаа-то
я вста-ала, да как пошла чихвостить всю эту непотребщину! – в
образе, которым она передавала саму себя, Дарья забыла, что в руках
у нее сковорода с остатками глазуньи и размахнулась ею с такой
силой, что та вылетела из рук, пролетела столовую, миновала дверной
проем в кухню и громко там обо что-то ударилась.
Ольга засмеялась так, что
Светлана просто не могла удержаться и тоже покатилась со смеху. Она
согнулась пополам и хохотала от всей души не над сковородой, а над
Дарьей.
— Степанида Ильинишна,
душенька, прости дуру старую, прости безрукую, - со словами мольбы
Дарья бросилась в кухню, чтобы оценить масштабы ущерба, нанесенного
ее постановкой.
— Сашенька наша, наконец, в
себя пришла. Все благодаря тебе, Дарья. Так что, не больно
причитай. Спроворь себе что-нибудь, да иди к нам, - «матушка»
улыбалась, глядя на дочь, заливающуюся смехом, как раньше. –
Думала, она умом тронулась от беды. Хотела ведь в Тюмень учиться
ехать, а теперь и дома там нет. Да и денег на обучение.