- Я принимаю вашу клятву, отныне и вовек, я Фулгрим Феникс,
примарх третьего Легиона, третий сын Повелителя Империума, ваш
сюзерен, - он сделал паузу, оглыдывая всех. Каждому из
присутствующих казалось, что Фулгрим смотрел каждому в глаза,
отчего некоторые даже заплакали. Аура полубога легла на радость от
победы, от того, что остались живы и харизму самого сына
Императора. - Покуда вы верны мне, я клянусь быть милосердным,
покуда вы сражаетесь за меня, я клянусь быть справедливым, если же
ваша жизнь оборвется, то я клянусь, что ваши семьи не бросят.
Ответом был многоголосый крик радости и счастья. Начало
положено, но сейчас будет легче, чем тогда на планете Кемос. Сейчас
все будет иначе.
***
Обычно сирот на Кемосе убивали — правительству планеты не
хватало ресурсов на то, чтобы содержать тех, кто не мог
отрабатывать свой хлеб на фабрика. Я знал это, потому что моя
капсула оказалась на Кемосе. Но капитан разведчиков города
Каллакса, взглянув в мои глаза, когда достал меня, понял, что перед
ним не простой человек. Смутно помню тот день, но помню. Корин
попал под мою только разворачивающуюся ауру примарха, когда я
однажды спросил моего приёмного отца, на что это похоже, он описал
это как приятное тепло исходившее меня и желание защищать этого
ребёнка любой ценой. Но в тот день на одного из членов разведгруппы
не подействовало моё влияние — он предложил избавиться от меня,
дабы избежать неприятностей в будущем. Это одновременно стало
уроком для меня, что не все можно решать лишь одной аурой, нужно
добавлять что-то от себя, будь то факты или слова, что затрагивают
струны в душе людей.
В тот день посое
недолгого спора, завязалась схватка, победителями из которой вышли
сторонники сохранения моей жизни. В нарушение всех правил, мой
будущий приёмный отец, Корин обратился к правителю города-улья
Каллакс, с просьбой разрешить усыновить найденного меня и тот, что
удивительно дал свое согласие. Нужно было дать мне имя и отец
назвал своего меня в честь одного из мифических богов Кемоса,
Фулгрим — «Приносящий Воду».
— Я посмотрел вниз, когда у моих ног раздалось какое-то бульканье,
и увидел струйку воды, пробившейся из трещины в земле там, где ты
лежал, сын, — уже постаревший с заметной сединой в волосах мужчина
еле заметно улыбнулся и сделал небольшой глоток воды и жестяного
стакана, глядя на меня, внимательно его слушавшего. —