жалуются также на россиян, что они, опустошив Вильну, забрали там великие сокровища и отослали множество пленников обоего пола в Москву.
Шведские дела
Дания и Австрия, опасаясь быстрых успехов шведского короля, умели склонить царя Алексея Михайловича поднять против него оружие. Далее увидим мы, какие печальные последствия имела война сия и какими утонченными мерами вовлекли российского монарха в сие гибельное предприятие.
Надобно полагать, что шведскому королю известны были намерения помянутых кабинетов, ибо он отправил в Москву государственного советника Биельке, генерал-майора Эссена, посольского советника Филиппа Крюзенштерна, поручив им упросить царя Алексея Михайловича, чтоб он не восставал против Швеции. Но король опоздал, ибо, как Кельх говорит, иезуит Аллегретти и патриарх Никон решили, что быть войне, а посему и было шведское посольство принято весьма худо и даже впоследствии задержано.
Взятие Орешка
В то время, когда король Карл X, взяв Краков, гордился своими победами, получил он неприятное известие, что россияне идут против него и, взяв Орешек и Ниеншанц, подошли к Нарве.
Взятие Динабурга и Кокенгузена
По согласному показанию иностранных писателей и собственным нашим актам видно[88], что царь Алексей Михайлович, вступив со значительными силами в Лифляндию, взял 30 июля Динабург, а 14 августа – Кокенгузен и, поставив в последнем церковь во имя святого царевича Димитрия, приказал именовать оный впредь Димитриевым и определил наместником новопокоренной страны сей Афанасия Лаврентьевича Ордина-Нащокина, которого хотя и бранят в немецких летописях, но в то же время признают весьма умным и хитрым человеком.
Поход под Ригу
Царь Алексей Михайлович, отрядив князя Долгорукого к Дерпту, пошел далее и, соединясь 19 августа с князем Черкасским, который имел 22 000 войска, обратил все силы свои против Риги с такой быстротой, что хотя жители и успели сжечь форштат, но не имели еще времени истребить густые сады свои, которые служили нашим вместо ретраншементов. Храбрые лифляндцы делали несколько вылазок, которые по слабости сил их были всегда безуспешны. Кельх говорит, что осажденные соболезновали душевно о потере многих военачальников, а особенно о генерале графе Торне и штаб-офицерах Кронмане и Ребиндере. Через несколько дней принесены были в Ригу обезглавленные трупы их! Обычай сей приняли воины наши, вероятно, от татар.