Как и следовало ожидать, бывший космопилот и несостоявшийся подполковник Военно-космических сил Лиги Наций Герман Леваневский, а ныне просто – пожизненно заключенный Плутонианской Каторги, был в итоге, после успешного напяливания на себя скафандра, весь в синем…
Мелочь, конечно, но Герману, всё же, было приятно осознавать свое, пусть масенькое, но все-таки превосходство над обычными уголовниками…
Но вот дальше…
Дальше Надзиратели просто и грубо запихнули его, уже в надетом поверх арестантской робы-неглиже скафандре, в тесный и предназначенный исключительно для транспортных нужд металлический контейнер для запчастей. После чего плотно закрыли сам этот «гроб-ящик» снаружи, поддели его вилами допотопного автокара и, как позже выяснил Герман, оттащили в грузовой отсек уже стоявшего под парами ВПП дискообразного «везделёта» Службы Технического Обеспечения Вахт Полевых Старателей.
А ещё через полчаса, он, благодаря выработанному годами чутью и интуиции многоопытного пилота, безошибочно понял, что снова находится в воздухе и над землей…
Вот только на этот раз уже в не уютной и до боли ему родной пилотской кабине, но в сумрачных и насквозь продуваемых лютой космической стужей недрах «багажника» априори ему неподконтрольного летательного аппарата и в цепких стальных объятиях изначально к нему враждебного мира…
Всего этого оказалось более чем достаточно для того, чтобы Герман вдруг и, пожалуй, впервые за всю свою жизнь почувствовал чисто животный страх и гнетущую всё его естество горечь безграничного отчаяния…
Неполный час полета над безжизненно-ледяной поверхностью Плутона показался Герману целой вечностью…
А когда его «воздушная тюрьма», наконец, прибыла в пункт назначения, и его великодушно высадили, точнее, просто сбросили прямо в контейнере с высоты полутора-двух метров, на твердую землю, Герман, ну уж никак такого от себя не ожидая, отчетливо почувствовал самое что ни на есть настоящее и столь долгожданное для него облегчение… Как если бы до этого он никогда не был прославленным космопилотом, и этот короткий полет, почти – прыжок, на до неприличия тихоходном везделёте был для него первым и пока единственным в жизни.
Между тем, самостоятельно выбравшись из транспортного контейнера, что на поверку оказалось не таким и сложным делом, Герман сразу же увидел встречающего его «вахтовика»-Старателя.