Мы были уже в Нью-Мексико, когда у меня закончились деньги, поэтому волей-неволей нам пришлось повернуть назад. В Диггер я вернулся спустя год после смерти Папы и был неприятно поражен тем, как изменился наш дом за время моего отсутствия. Мне он всегда казался незыблемым, неподвластным времени и неуязвимым для любых перемен, но сейчас я увидел, что сад заполонили сорняки, что краска на стенах облупилась, жалюзи перекосились, а столбы изгороди подгнили и повалились, потащив за собой колючую проволоку. И все же вода из нашего колодца оставалась все такой же холодной и вкусной, в доме было сухо, а легкий сквозняк, который я устраивал по бабушкиному способу, открывая одновременно парадную и черную двери, по-прежнему приносил в комнаты прохладу даже в самые знойные августовские дни. Несомненно, Папа знал, что делал, когда строил этот дом.
Почти полтора месяца я мыл окна, вывозил мусор, красил стены, скоблил полы, приводил в порядок канализацию и водопровод, смазывал дверные ручки и петли, ставил новые столбы и заново натягивал проволоку. Немало времени я потратил на трактор – мне очень хотелось снова привести его в рабочее состояние. Звук его двигателя напоминал бы мне о Папе, но машина слишком долго простояла без дела под открытым небом, поэтому большинство шлангов и патрубков в двигателе и других системах просто сгнили или прохудились. Пришлось слить все рабочие жидкости, заменить свечи и прерыватель, купить и поставить новые шланги. В конце концов с помощью кувалды, неизвестной матери, и Эймоса, которому я время от времени звонил, чтобы посоветоваться, я все же сумел завести трактор и с тех пор наслаждался его басовитым урчанием.
Однажды по дороге в скобяную лавку я столкнулся с Мэгги. Мы вместе учились в старшей школе, но никогда не «встречались», как встречаются современные юноши и девушки. Сейчас, оглядываясь назад, я не могу не признать, что с моей стороны это было довольно глупо. Впрочем, в школе я был слишком занят: охотился, рыбачил, играл в футбол, так что времени на девушек – а если говорить откровенно, то и на учебу, – у меня совершенно не оставалось. Любовь к учебе пришла ко мне с большим опозданием. Любовь к женщине – еще позже.
Папа как-то сказал мне, что до того, как он встретил бабушку, у него было такое ощущение, будто его сердце – это сложная головоломка, в которой не хватает доброй половины фрагментов. Повстречав Мэгги, я сразу понял, что́ он имел в виду. Большинство моих знакомых мужчин любят описывать, какая у их жены фигура (с фигурой, кстати, у Мэгги все в полном порядке), но в ту, первую встречу меня больше всего поразили ее густые, как у Одри Хепберн, волосы, и глаза, как у Бет Дэвис.