– Я перепишу на тебя все бумаги, взамен ты купишь мне
квартиру, оплатишь ремонт и дашь денег, чтобы я смогла прожить минимум полгода.
Плюс ты спрячешь меня от отца. Естественно, мы разведёмся, и я не буду тебе
обузой. Идёт?
Даже не верится. Она
сама это предложила и просит такую мелочь! Да той суммы, что можно выручить от
продажи её акций, хватит на несколько квартир!
Нет, тут точно есть
подвох. Не похожа она на простушку. Тем более с таким цепким взглядом. Да это
не простушка, а какой-то хитрый стратег в спортивном костюме. По её глазам
понимаю, что у неё есть план и делиться им со мной она не собирается.
– Ты говоришь! Но как же так? Отец сказал, что ты немая! Да
и тут ты молчала. Зачем этот спектакль с блокнотом?! – не выдерживаю я и вижу,
что девушка хмурится и убирает руку.
– Так много слов ни о чём.
– Почему ты молчала? Стоп! Отец сказал, что ты с восьми лет
молчишь. Сейчас тебе двадцать. Это получается, что ты…
– Видно, я ошиблась, – произносит она и, отвернувшись,
делает попытку уйти.
Стоп, что я творю!
Мне поступило такое предложение, а я задаю совсем не те вопросы.
– Стой, я согласен! Но почему ты хочешь так мало? Может,
тебе машину купить?
– У меня нет прав, – отвечает, разворачиваясь.
– Может, бриллианты?
– Зачем? – на её лице появляется такое недоумение, что я сам
начинаю чувствовать себя дураком. И правда, зачем?
– Ладно, как насчёт яхты? Или домика у моря?
– У меня нет виз, я никогда никуда не ездила.
– Будет повод съездить. Да и в России есть немало красивых
мест.
– Нет! Я озвучила свои требования, – а она немногословна, да
ещё и упряма. Невероятно. Первый раз уговариваю девушку что-то ей купить.
– Хорошо, квартира так квартира. Сегодня обращусь в
агентство, а уже завтра отправимся смотреть. Как что-то понравится, тут же
куплю, и начнём ремонт. Бумаги подпишешь после купчей?
– Пятьдесят процентов. Оставшееся – как будет закончен
ремонт, и я увижу деньги на своём счёте.
А она деловая. Мне
нравится.
– Идёт! – и теперь уже я протягиваю руку, которую жмёт
девушка. Непривычно ощущать грубую женскую ладонь. Неожиданно мне становится
жаль эту забитую малышку, которая, несмотря на жизненные трудности, всё ещё
стоит с высоко поднятой головой.
Когда она отнимает
ладошку, я успеваю заметить многочисленные мозоли, ранки, шрамы. Почему
Варшавский так с ней обращался? Не похожа она на любимую дочь.