Глава 2. Как Камбр Строфанзен гонял привидений
Утро Камбр проводил обычно в миросозерцании, лежа под кокосовой елкой и разглядывая проплывающие мимо облака. Облака всегда были мягко-разлапистыми, пушистыми и разноцветными. Проплывая, они беспрестанно меняли форму и цвет, будто подмигивая Камбру. От этого он приходил в восторженно-поэтическое состояние, и стихи просто сами лезли в голову. Они были такие же пушистые и переливающиеся, как облака, Камбру оставалось только слегка причесать их и немного отполировать, чтобы они засияли во всем блеске. Потом, полюбовавшись, он отпускал их, и они вместе с облаками плыли дальше, искрясь на солнце, как драгоценные камни. Некоторые, правда, оказывались несколько тяжеловесными и, повисев некоторое время над Камбром, плавно опускались вниз. Такие он снова полировал или наоборот взъерошивал, распушал, менял их форму и, в конце концов, добивался такой их легкости, грациозности и воздушности, что отпускал уже с сожалением, а когда они, взвившись высоко-высоко, разлетались ярким фейерверком, смеялся от счастья. Ведь он был поэт.
Любование облаками длилось обычно до самого обеда, потом Камбр вставал и занимался чем-нибудь другим, например, подметал дорожки космопорта, сочиняя при этом песни (особенно хорошо в это время получались боевые марши, заказываемые Военной лавкой), или еще чем, мало ли дел у отшельника. Однако сегодня с раннего утра зарядил мелкий противный дождь, и любование пришлось отменить.
Вы, может, думаете, что дождь на Силизенде такой же цветной и веселый, как облака? Ничего подобного. Дождь на Силизенде всегда серый, мокрый, скучный и противный. И все вокруг тоже становится серым, мокрым, скучным и противным. Согласитесь, заниматься созерцанием в такую погоду, да еще под кокосовой елкой, несколько затруднительно, если не сказать больше. А потому Камбр вытащил из сарая свой велодрын, нацепил радужный плащ (он всегда надевает его в дождь, должно же хоть что-то радовать глаз, если вокруг все так уныло) и поехал в старый замок на Бегемотной горе в гости к своему приятелю Руфусу Дринклу Паперсу.
Руфус Дринкл Паперс, старинный приятель Камбра, весельчак и известный мукезский интеллектуал, был, между прочим, достаточно богат, чтобы не работать и жить припеваючи. Вот только совесть, которой у него было в избытке, не позволяла ему этого, хотя природная лень (которой тоже было немеряно), напротив, всячески поощряла.