Другие индейцы тем временем выкопали в земле ямы. Для того,
чтобы развести костер.
Скрытый огонь. Мы ведь находимся недалеко от вражеского
поселения. И незачем привлекать внимание.
Почва черная, рыхлая. Индейцы выкопали две ямы. Одну в форме
груши. Дно широкое, горлышко узкое.
Другая яма сбоку. Под углом. В виде тоннеля, ведущего к дну
первой ямы. Она выполняла роль поддува. Этот тоннель держался
хорошо. Не сыпался.
Потом потихоньку развели костер. Сначала подожгли сухую кору
деревьев. Потом мелкие палочки. Тонкие ветки. И уже затем толстые
поленья.
Кстати, камней для розжига у индейцев не было. Они несли с собой
тлеющий трут. И разожгли огонь с его помощью.
Все это сделали быстро и ловко. Видно, что привыкли. Когда
гуанако разделали, в костре уже появились первые угли. Кстати, в
яме почти не было видно дыма.
Когда углей получилось достаточно много, сверху положили свежее
мясо. Завернутое в пузырь из внутренностей. Я положил специй из
своего мешка.
Сверху закидали землей. Пока мясо томилось, мы уселись в круг
вокруг скрытого костра.
Вокруг уже окончательно стемнело. Из ямы поднимался легкий
дымок.
В лесу вопили животные. Причем почти беспрерывно. Как будто там
кого-то били. Или убивали.
По ветками бука осторожно спустились обезьянки. Они разглядывали
нас. А когда по знаку Калькина один индеец достал мясо, приматы
возбужденно зашевелились.
Мясо приготовилось в собственном соку. Когда индеец Уохкэн
развернул его, вокруг распространился дразнящий аромат. Я и забыл,
как дико проголодался.
Хотел набросился на еду. Но вовремя заметил, что все уставились
на меня. Чего это? Ах да, точно. Небольшая молитва. Перед
трапезой.
Так, как там проводится ритуал? Уж точно без поклона кресту. Или
восхваления Будды. Я подумал и вспомнил.
Достал из мешка терпкую пересохшую веточку. Это корица.
Почитается у арауканов. Как божественное растение.
Воткнул перед очагом. Потом взял кожаный бурдюк с моте.
Побрызгал на веточку. И яму с костром.
Теперь пришла очередь крови. Я зачерпнул капельки со шкуры. Тоже
брызнул на костер.
— Великий Пильян, благослови нашу пищу. И прими жертву, — я взял
кусок мяса, бросил в яму.
Потом сам лег на землю. Прижался лбом. Проглотил слюну, слишком
уж вкусно пахло мясо. Пустой живот сердито заурчал.
Поднялся.
— Пильян, божество девяносто девяти воплощений, хранитель душ,
разрешает нам поужинать.