Мать его за ногу и ведь ничего мне не сказал! Еще и тяжеленные
доспехи на меня нахлобучивал. И что теперь делать? Здесь же ни
антибиотиков, ни шину наложить! Единственное, что я мог, это
намочить тряпку да положить ее дураку на лоб.
Надо было срочно спасать мою сивку-бурку, а для этого нужно было
достать этого сраного зелья.
Этим я и решил заняться, безотлагательно отправившись за
лечебным снадобьем к сэру Артуру.
Когда я вошел в роскошную келью сэра Артура, украшенную
гобеленами, с высоким потолком и большим окном с тяжелыми
бархатными шторами, старик, сидя за столом, трудился над
пергаментом, старательно выводя там закорючки гусиным пером.
Увидев меня, он заметно вздрогнул. На его изъеденном морщинами
лице испуг быстро сменился удивлением.
– Ваша светлость, у нас сегодня занятия отменены, продребезжал
он своим старческим голосом. – Что-нибудь случилось?
– Мне нужно зелье, сэр Артур, – без всяких обиняков заявил я. –
Одолжите мне, пожалуйста.
– Ваша светлость, – почтительно склонил голову сэр Артур, –
какое зелье и для чего, извольте спросить, вам требуется?
– Лечебное! – твердо сказал я.
Сэр Артур очень внимательно на меня посмотрел. Потом встал,
поднял руку и зачем-то ткнул меня указательным пальцем в лоб.
– Но зачем оно вам? Вы же абсолютно здоровы! – с искреннем
изумлением поинтересовался старик.
– Для друга, – честно признался я.
Старик еще больше удивился, смотря на меня, как будто я сбежал
из дурдома и пытаюсь распространить свой психоз на окружающих.
– Но ваша светлость, вы же знаете, что я не лекарь, у которого
зелья на полке лежат. Мне зелье дается от самого Триликого, только
для нуждающегося в нем!
– Тогда, пойдемте к Филу, он нуждается! – потребовал я.
Тут я и добил старика окончательно. Он аж затроил от моей
наглости.
– Ваша светлость, при всем уважении, я лорд! – горделиво
вздернув седую башку, напомнил мне сэр Артур. – А лорд не может
снизойти до простолюдина и, тем более, до какого-то ублюдка!
Старый душнила сел и опять уткнулся в свои свитки давая понять,
что разговор окончен.
Так хотелось взять его за грудки и вытрясти из этого тщедушного
сэра нужное Филу зелье, но смысла в этом не было. Этого дурака хоть
режь – не поступится своими дебильными принципами.
– Мне помнится, вы говорили, что Триликий учит нас милосердию, –
упрекнул я.