От отчаяния я сделал первое, что пришло на ум. Идея была,
конечно, сумасшедшая, но когда у меня были нормальные идеи? В
последний момент я взял да и засунул свою руку между стремительно
закрывающейся тяжеленной дверью и косяком.
Раздался хруст. Я завопил от боли. Сэр Артур завопил мне в
унисон.
Руку мало того, что сломало, и она на глазах стала распухать,
так еще и, видимо, попало по какой-то артерии выступающим из
деревянной двери железным креплением. Из руки хлынул фонтан
крови.
Сознание у меня слегка замутилось, но, кажется, сэру Артуру было
куда хуже.
Старик, схватившись за сердце, медленно стал оседать на пол.
– Что вы творите, Эрик?! – побелевшими губами прошептал он.
– А теперь можно мне зелье? – невинно поинтересовался я.
Морщась, зажимая рану здоровой рукой. Но чувствуя, что процесс
исцеления уже запущен.
– Вы же понимаете, что, если отдадите его кому-то другому,
второго на тот же недуг не получите? – глядя на меня как на
совершенно отбитого дегенерата, сообщил мне сэр Артур.
– Да, сэр Артур, мне это известно.
– Ну что ж, правила есть правила. Но о вашем поведении я буду
вынужден доложить герцогу, – поднимаясь с пола, вздохнул сэр
Артур.
– Что вы покалечили мне руку? – осторожно уточнил я.
Не очень мне хотелось, чтобы отец обо всем этом знал и опять
устроил мне разнос.
– Нет, что вы сами себе покалечили руку! – раздраженно парировал
старик.
– Это произошло случайно, – возразил я.
– Эту версию вы будете объяснять вашему отцу! – не поддался на
мою попытку шантажа сэр Артур.
Дальше я решил не спорить. Мне все еще нужно было от этого
жадного старикашки зелье.
Старик между тем прошел вглубь своей комнаты. Стал копошится
там, я подумал, что он достает зелье из закромов и стал терпеливо
ждать. Но он скоро вернулся уже облаченный в рясу и с небольшим
кинжалом.
Я заметил, что по центру на каменном полу был высечен круг, а в
нем, три треугольника. Два треугольника были расположены друг
напротив друга и в центре круга соприкасались остриями, а третий
треугольник был просто вписан в круг.
Старик встал по центру. Воздел руки к потолку.
– Лик милосердия взываю к тебе! – произнес он нараспев.
В руках у него засветился золотой свет.
И вдруг он возьми и с замахом, как хрястни себя кинжалом в
пузо!
Я, аж, вздрогнул от неожиданности. Какая-то часть меня
порывалась подскочить к старику, оказать ему помощь, но что-то во
мне сдерживало мой благородный порыв.