— Император никогда не бросает слов на ветер, - повторила Киирис его недавние слова, чем заслужила одобрительную улыбку.
— Тебе жаль ее, мейритина?
— Нисколько, мой император. – Никогда еще говорить правду не было так легко и приятно. Никогда еще крики боли и мольбы о пощаде так не ласкали слух. Эта женщина посмела угрожать ей кинжалом, унизила и, что несоизмеримо важнее, забыла, кому служит. Вряд ли стоит жалеть человека, что расписался под собственной глупостью. – Я жалею лишь об одном.
— И о чем же? – В черных глазах сверкнула иска любопытства.
— Что не могу видеть в этот момент ее лицо. – И с подчеркнутой издевкой, добавила: - Уверена, оно полно раскаяния.
Ответ пришелся ему по душе: он на мгновение прижал ее чуть крепче, позволил теплу своего тела опалить мейритину даже сквозь несколько слоев их одежд. Киирис боялась пошевелиться. Почему тогда, та, другая, тянулась к нему невзирая на все ментальные преграды, а сейчас – ничего, лишь пустота и грохот колотящегося в ребра сердца.
— Мой император хотел, чтобы я увидела, какой жестокой может быть его справедливость?
— Верно. Мне бы не хотелось устроить нечто подобное тебе.
— Я запомню этот урок, мой император.
Он снова взял ее на руки, но на этот раз шел неторопясь, разглядывая ношу с видом задумчивого сытого хищника. А Киирис пыталась гнать прочь мысли о том, что ей до сладкого трепета в кончиках пальцев приятно видеть, как перед ними расступаются и гнут спины десятки более влиятельных вельмож: вон та напомаженная девица с взглядом коровы – явно дочка герцога, а этот почтенный господин с перевязью поперек груди наверняка титулованный генерал.
— Не сейчас, Страм, - перебил его попытку заговорить Дэйн. – Я пришлю за тобой.
Ее комната располагалась в отдельном крыле замка, вход куда запечатывали шесть гвардейцев, чей внешний вид был даже устрашающее тех, что следовали за императором, будто тени. Две громадины в черных, будто эбонит, доспехах, пропустили их внутрь покоев – и закрыли двери.
— Надеюсь, тебе понравится, потому что на мой вкус, здесь слишком светло.
Дэйн поставил ее на пол, и отпустил, убедившись, что мейритина не собирается падать.
В комнате действительно было очень светло: сквозь пастельно-карминные занавески в окна проникало утро нового дня. Киирис подошла ближе, чтобы убедиться, что ей не показалось: двойные толстые решетки перекрывали любые попытки к побегу. И хоть она не планировала ничего подобного, осознание себя зверьком в клетке испачкало красоту момента.