Доверие.
Амарин предстояло растоптать доверие. Ни больше, ни меньше. Её
вынуждали играть чужими судьбами и вершить справедливость. От не
перестававших жечь мыслей, ДейСоло вскочила, распахнула окно, чтобы
полной грудью вздохнуть прохладу предрассветного утра, напоённую
запахами росы и леса, и посмотреть наподнимавшееся даэргское
солнце. Было в рассвете всегда что-то такое, трепетное и настоящее,
что-то, ради чего хотелось жить…
Как
мечтала сейчас Амарин выдать нечто подобное и прошептать
встававшему солнцу: мол, не буду, я не буду делать, как мне велят,
только не такой ценой… но понимала, умом понимала, а не сердцем,
что все это лишь терзания совести…
-По крайней мере, – горько усмехнулась
девушка, – у меня будет время, чтобы всё припомнить гадскому
адмиралу и уж, конечно же, вам, любимый император. А я
изобретательная девочка!
Но угроза
не помогла. Чтобы как-то успокоить тревожно сжимавшееся сердце,
ДейСоло залезла с ногами на невысокое окно и устроилась на
подоконнике, обняв руками согнутые коленки, наблюдая за таинством
уходящей ночи. Первые лучи в нежной розовой дымке пробились над
горизонтом.
- Опять
рассвет, Амарин… Опять новый рассвет, - смиряясь с неизбежностью
прошептала девушка. - Я ведь никогда не была подлой! А теперь…
теперь придется. По полной! Верно говорят умные люди: жизнь
протянется – всему достанется…
Она снова
замолчала ненадолго, а потом крикнула что есть мочи, словно давая
великую клятву:
– Я буду
крупно должна тебе, Эл, слышишь?! Очень крупно должна! А я всегда
плачу по счетам, Эл, всегда плачу…
Амарин
очень хотелось заплакать, чтобы ком, подступивший к горлу, и что-то
ещё, сжавшее её сердце, исчезло. Но слёз не было, глаза девушки
оставались сухими.
Новый день
вступал в свои права. Понимая, что ей уже не заснуть, Амарин
спрыгнула с подоконника и, наскоро переодевшись в легкие брючки и
даэргскую тунику, решила поосмотреться. Она выскочила из дома, и
быстрым шагом пошла вперед. И сама не заметила, как утренний парк,
напоённый прохладой, запахами трав и пением птиц, притупил боль
измученной сомнением души. Амарин почувствовала, что
успокаивается.
Она шла
уже больше часа, а парк всё не кончался. Но вот легкая, едва
протоптанная тропинка свернула, открывая великолепный вид: вдалеке
виднелось, переливаясь голубыми бликами, большое озеро с двумя
абсолютно разными берегами – с одной стороны, крутым и с другой –
отлогим. Амарин, всю свою жизнь прожившая на планете, не имевшей
естественных открытых водоемов, восхищенно задержала
дыхание.