Разум – природное оружие каждого человека. Дома, дома, тысячи и тысячи людей… Пусть многие не знают, что это за оружие и для чего оно, пусть оставляют гнить его в ржавой воде теленовостей и всех прочих отбросов. Пусть многие – как морские свинки, целыми днями лежащие в своих уютных коробках и жующие свою солому вперемешку со слюнями, чьи мысли не выходят за пределы подстилок. Так было не всегда.
Ноосфера… Какое красивое предположение и поэтому – верное. Она – как атмосфера, защищающая нас от солнечной радиации. Что-то невидимое, делающее жизнь возможной. Надёжная защита от сил зла, ведь оно есть, так чувствуется, что там, где нет человеческого тепла – вечный холод и тьма. Есть они – чудовища, которые просыпаются только в темноте. В мелькании дней притупляется это ощущение, но вот ночью – опять проступает. Ощущение присутствия зла, которое не преодолеть человеку. Беспомощность и жажда защиты.
Во все времена было это ощущение – присутствия рядом неспящего зла. В средневековых публичных банях висели маленькие деревянные крестики на верёвочках, чтобы пришедшие могли снять перед парилкой свои металлические крестики и надеть эти деревянные. Чтобы даже ненадолго не оказаться беззащитными перед силами зла. Дьяволу достаточно секунды.
Если ноосфера существует, то с её разрушением, истощением сферы разума… Приходит царство тьмы. Сгущается тяжёлый мрак, ведь только человеческая мысль имеет лёгкость и этот простор впереди – вверх, в открытое небо.
Истончается ноосфера и чёрные силы начинают рвать её и в разрывы проникают адские существа. Проникает беспредельный холод. Нечто, о котором лучше не знать. Ад не может быть пламенем. Это смертный холод и единственная защита от него – человеческое тепло.
Человек снова остановился, вглядываясь в далёкие и близкие окна. Ведь каждое окно, оно же не просто… Оно ведь чьё-то окно… За окнами, в их оранжевом или зелёном свете, – жизнь. Быть может, даже любовь, недосягаемое счастье любви.
Весь ночной город был – как горящее поле с факелами-небоскрёбами.
Единственный дом одинокого человека – его память. Как же мучительно одиночество… В тёмные века больные чумой расчёсывали до крови, срезали с себя, вырывали с мясом эти проклятые чёрные бубоны на лимфатических узлах, обжигавшие злой болью день и ночь. И получали хоть небольшое облегчение перед концом. Или чувствовали ярость борьбы с чёрной смертью. Лучше чувствовать боль, чем бессилие.