Передо мной тут же возникла тарелка каши со свежими ягодами и чашка чая.
– Ты сегодня выглядишь намного лучше, – как всегда, по-доброму улыбаясь, произнес мой любимый повар.
– Бармакульки есть?
Жуткий голос тхеда громогласно разнесся по столовой, напугав всех, в том числе и меня.
– Н-нет, – тут же отозвался Жан, и перед тхедом появилась огромная миска с толстыми кусками жареного мяса. Животина невероятно грустно вздохнула, и тут же принялась с аппетитом уплетать угощение.
– Чаю, кофе, воды? – участливо спросил шестинога Жан.
– Пива. Ведро.
«Ты не поплывешь?» – тут же насторожилась я, всерьез опасаясь за свое психическое здоровье.
«Мы не пьянеем, – тон был осуждающий. – Пиво поможет мне переварить вашу пищу. Это дополнительный фермент».
Жан-Мишель все еще сомневался в заказе, но я кивнула, и он тут же отправился опустошать холодильник.
«А что такое бармакульки?»
«Мясные плоды. Откусишь такой – а из него сок так и течет, и кровь в разные стороны брызжет. Объедение!».
Лучше бы не спрашивала.
– Где народ? – поинтересовалась я, когда «халатики» быстро слопали завтрак и умчались.
– Прорыв, – ответил Влад. – Сегодня ночью.
День предстоял интересный. Я как бы никогда и не жаловалась – скучать в этом местечке не приходилось. Но что-то подсказывало – неспроста к нам лезут «гости». Званный мог выпустить монстров, чтобы отвлечь ВэВэ, подобраться ко мне и… И что сделать? Выйти мне из этого заточения все равно не дадут, меня бдят, как национальное достояние. Тогда вопрос – зачем Званному охотник, если мой мозг все равно отсюда не выберется?
Было странное ощущение, что я вот-вот найду ответ, но одна очень важная мысль все время ускользала, и это сильно раздражало.
– Позовешь, когда буду нужна, – я решительно отодвинула нетронутую кашу и поспешила исчезнуть, пока Влад не начал задавать вопросы.
Сегодня я дежурный учитель, а значит, первоклашки во время прогулки на мне. Я люблю детей, когда занимаюсь с ними один на один, ну, максимум в кабинет школьного психолога приходят трое, но когда целый класс – это неимоверный напряг. Всегда восхищалась, и восхищаться буду любым учителем. Это люди с нереально устойчивой психикой, раз могут вести уроки в течение целого рабочего дня.
Я так не могу. Я зверею, когда свора ребятни орет, визжит и скачет. Приходится применять меленькие хитрости, в частности, говорить, а точнее, рассказывать сказки. И тогда все тридцать человек обступают меня и, сопереживая героям, скачут, орут и визжат, но в пределах моей видимости. В школе меня считают непревзойденным рассказчиком. Не знаю, наверное, так оно и есть.