Зовёт душа синицей безответной.
Не знать о том, что гибнут племена,
Не видеть смерти! В небе я одна
Навек застыла точкой неприметной.
Не слышать, как в последний день тоски
Заплачут травяные колоски,
Как люди, отлучённые от света.
Собаки, кошки проявляют прыть,
В её дому они, реально – сила.
Как должно было бы людей любить,
Она животных полюбила.
Она приводит в дом их вновь и вновь.
И чем сильней они необходимы,
Тем больше к людям – нелюбовь
В её жилище нелюдимом.
Она считает – человек привык
Лелеять разум в одеяле ватном.
Собачий выразительный язык
Ей говорит о многом и понятном.
Подняться рано. В доме пятый сон
Досматривая дружно, в унисон,
Ещё никто не скрипнул чуткой дверью.
Подняться, выйти в морок – на крыльцо,
Умыть туманом сонное лицо,
Счастливой стать по магии поверья.
А возле дома толстый серый кот
Всё бродит, не мечтая наперёд,
Охотится, как предок в древней эре.
Качнуть колонку, и с водой ведро
Поставить, как вселенское Добро,
Которое отмерено по Вере.
Не спохватиться, заглянув в окно,
О том, что жизнь закончилась давно —
Живому не дано её измерить.
Откололся кусочек от зеркала —
Эка забота!
Только зеркалу этому завтра в обед —
Шестьдесят.
Только кажется мне —
За стеклом укрывается кто-то,
И минуты в глубинах его,
Как листва, шелестят.
Загляну за стекло
И увижу весёлую маму,
И отца я увижу
И брата с букетом цветов.
И сынок мой
На горку крутую восходит упрямо
И уже обернулся,
И встретиться взглядом готов.
Заречная улица, триста четыре.
Цветной павильон, остановка трамвая —
Полынная, самая тихая в мире,
Лишь где-то собака от скуки зевает.
Тоска её тонет в траве огородной.
Тоска её бродит опушкою леса.
Плывут облака высоко и свободно,
И ветер затих, поднебесный повеса.
Исписаны стены в цветном павильоне
Короткими строчками слов настоящих.
«Люблю», – сообщает безвестная Тоня.
А ей отвечают:
«Хочу «Блестящих»!
Сквозь полынные заросли горьких невидимых лет,
Сквозь кладбищенский дух перемен и пустынные веси
Я пришла в этот город, которого, в общем-то, нет —
Он давно обернулся иконой исчезнувших песен.
И стучится молитва моя в пустоту городской суеты,
Рассыпаясь на слоги и звуки, молчание ночи.
Неужели в горах, как и прежде,
над бездной взрастают цветы,
Неужели кузнечик в зелёных просторах
стрекочет.
Поднимешься до света – ни с чего,