И тело океана пахнет йодом.
Ты должен выжить. Ветер низовой
Ещё пока не вылизал планету.
И всё ещё оранжевы рассветы.
И небосвод висит над головой,
Когда же солнце чёрное взойдёт,
Когда восстанут призраки из ада,
Ты выберешь одну из верхних нот,
Не знающих сомненья и преграды.
Неслышным звуком, тонкою волной
Уйдёшь туда – в бессонные пределы.
Бесстрашный Ангел, крылья за спиной
Теперь ты можешь высвободить смело.
Гудит октябрьская листвяная метель.
И пляшут листья мёртвыми прыжками.
Прохожий, угодивший в канитель,
в подъезд войдёт и словно в вечность канет.
И в пустоте зависнет жёлтый звон,
И ветер вспыхнет пламенем прозрачным.
Мне кажется, я вижу страшный сон,
И кажется, я знаю, что он значит.
Уходит мир в пещерные слои,
Уходит мир в фарфоровую глину.
А ты лети в галактики свои —
Я за тебя в пещерах этих
сгину.
Жёлтого ветра вам, много-много,
Злых волков по следу и пилигрима.
Вы говорите, что вы недотрога —
Поверьте, это – преодолимо.
Нет защиты – душа заплачет,
Холод сердце переиначит.
И вы разрешите себе – чуть-чуть
Подкорректировать мысли,
Укоротить такой длинный, длинный путь.
Вот уже и другие числа где-то повисли
В какой-то вселенной.
Вы разрешите быть на «ты»,
а потом уже станете пленной,
и переступив через что-то —
рабою обыкновенной.
Волки есть волки,
хотя их злость несравнима
С уверенностью пилигрима.
Мне хочется дома не быть
лет десять,
А, может, и сто – если получится.
Мечта – она ведь не много весит.
Выйду на улицу,
запишусь в попутчицы.
И вот так – за шагом шаг,
всё дальше и дальше
От города – друга, прохожего,
Похожего на всех врагов сразу.
Уже не видно улиц, распятых
кривоглазыми светофорами.
Уже не слышно лиц, рекламирующих заразу.
Всё хорошо, но вот беда —
За мной увязалась бездомная кошка.
И знаете, это всегда —
Только начнёт получаться что-то немножко,
Так обязательно кто-нибудь крикнет:
«Скорее, сюда! Тут знают, куда идти!»
Оглянешься – а ты снова в той же толпе.
И даже не так – она уже бежит по тебе.
Наверное, всё равно, куда идти —
Наверное, в рай ведут все пути.
В замочную скважину вечно зрит
Стукач-доносчик, живой мертвец,
А вот, поди ж ты, и он говорит:
«Если есть Бог, то мне пипец!»
Безумны позывы и тошны движенья,
А всё предлагает соблазна вино.
Но время играет – на пониженье.
Медуза Горгона – старушка давно.