Персия в войне с Византией имела перевес. Йездигерд удачно отвоевал, когда-то хитростью Стилихона, оторванные земли, по Тигру и Евфрату и вступил в пределы «Второй Армении».
Успешно воюя города и целые территории он, не спешил принимать римского посла.
– Пусть подождёт, – заявил шах, отказывая посланнику в аудиенции.
– Но, он, очень просил, – осторожно вставил визирь.
Визирь получил от легата не плохой подарок и решил его с честью отработать, рассчитывая, в тоже время, на не меньшее дополнение, в случае положительного исхода. Поэтому отказ для него был, словно гром средь бела неба, по его воздвигнутым надеждам.
– Пусть подождёт, – настоял Йездигерд.
Но, Локки ждать не мог. Он влетел в окно, как обычно делал, в таких случаях.
– ВАШЕ, ШАХСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО!!! ВЛАДЫКА МИРОВ И ЦАРЬ НАД ЦАРЯМИ!!!
Шах не успел, опомнится, а Локки продолжал, осыпать его титулами и пожеланиями.
– Да, продлиться царствие рода твоего!! Я прошу прощения, но, мой повелитель – император Аркадий, преклоняется перед вами и восхищается величием побед ваших и вашей властью над миром. Умирая, он просил Вас снизойти, до его милости и взять на попечение чад его малолетних – императора Феодосия и августу Пульхерию. Ибо не видит он ни кого в мире, кто бы мог быть заступником детей его осиротевших.
– Император Аркадий умер? – вселенская скорбь запечатлелась на лице перса.
Доверие Аркадия настолько растрогали сердце шаха, что он даже не посмел гневаться, за дерзость в нарушении этикета приёма и его ослушание.
– Хорошо! – после не которого молчания, заявил царь персов. По его расстроенному лицу было видно, что он искренне переживает о случившемся. – Я принимаю перемирие. И отныне, между Персией и Римом, не будет ни каких распрей!
– Щедрость шаха не имеет границ, – излил «Пройдоха», склоняясь в низком поклоне.
– А как я могу осуществить свою опеку над юным императором и принцессой? – поинтересовался шах, после некоторого молчания.
– Я думаю, Вам, надо послать письма ко дворам – Константинопольскому и Римскому, о каре последующей за притеснение императорской четы.
– А кто, при дворе Константинопольском будет внутренним опекуном?
– Антемий.