– «Себе-то тоже налей, там, в тумбочке ещё печенье осталось. Угощайся дорогой, не стесняйся».
– «Спасибо товарищ Капитан, я потом, позже чай пить буду. Товарищу капитану ещё что-нибудь нужно?»
– «Да, Ильяс, я утром чего тебя звал-то, сказать хотел, надо транспарант над теплушкой обновить, а то совсем обветшал, этот „Наш ударный труд и боевые успехи – тебе Родина“. Не дай бог кто из штаба приедет, устроят нам тут разбор полётов после залётов. Да и новый боевой листок2 не помешает».
– «Ну, вы бы сразу так и сказали, сейчас уже все готово было бы. А то сразу живот бить и печень опускать. Зачем так больно товарищ капитан?»
– «Чё…»
Услышав это слово и уловив своим звериным чутьём резкое изменение в настроении Кольцова, Хайбендинов моментально исчез из поля видимости начальника, занявшись выполнением поставленной задачи. Вот так одно слово, а точнее даже не слово, а междометие, произнесенное всего два раза за этот день, но в разных эксталингвистических ситуациях, привело к различным последствиям. В первом случае результатом его употребления стало наказание с применением физической силы, а во втором немедленное и безоговорочное выполнение поставленной задачи. Все же «Велик и могуч Русский язык».
Кольцову всегда нравилось, быть командиром. Когда-то он закончил Симферопольское Высшее Военно-политическое Строительное Училище (СВВПСУ) и потому, даже имея квалификацию инженера-строителя, Александру Александровичу больше нравилось командовать и работать с личным составом, чем заниматься строительной инженерией. Нельзя сказать, чтобы Александр Александрович был уж совсем никудышным инженером-строителем. Свою курсовую работу он посвятил принципам проектной разработки военно-морских баз. Кольцов во время учёбы очень надеялся, что после выпуска попадет служить на Черноморский флот, но судьба распорядилась иначе. Вместо Крыма ему достался Дальневосточный Военный Округ, который, казалось бы навсегда, принял молодого лейтенанта в свои суровые таёжные объятия. Новоиспеченный лейтенант имел достаточное поверхностное понятие о строительстве стальных магистралей, но распоряжение начальства было однозначным: «Вы строитель – вот и стройте, что приказали». И Кольцов строил что приказали. Но из-за того, что строить дороги, тем более железные, ему не особо нравилось, он решил проявить себя как командир и политработник. Сначала было тяжело, ведь в училище, не смотря на то, что оно было ещё и командным Александр Александрович так и не смог набраться опыта необходимого для руководства подразделением строителей. Он был обычным курсантом, и не очень то и стремился стать даже командиром отделения. А тут тебе раз и сразу почти 70 человек практически не говорящих по-русски. И первый командир роты у Кольцова, его непосредственный начальник был страшным пропойцем, готовым пропить не только выделенные стройматериалы, но и обмундирование, и технику и личный состав. Командиру роты всё равно, он себя похоронил в капитанском звании без квартиры, жены и детей. Ротный ждал выхода на пенсию и, как мог, избегал любой интерактивности с начальством, дабы не вылететь со службы раньше положенного срока. А молодому лейтенанту надо служить, карьеру делать, в люди выбиваться, гнездо для будущей жены и детей вить, а ради всего этого с начальством надо было не только ладить, но и показывать ему все свои положительные стороны. О командире всегда судят по его подразделению. Вот и пришлось взводному брать на себя командование всей ротой. Кольцов работал и за себя и за того парня, вечно пьяного командира роты. Через некоторое время рота покинула категорию «вечный залёт» и стала стабильно занимать средние позиции в таблице результатов социалистического соревнования между военными строителями на БАМе. Кольцов нашёл подход к личному составу подразделения и заключил джентльменское соглашение с ротным, о невмешательстве во внутренние дела, как он считал его подразделения. Казалось бы, всё шло по плану. Бойцы работали, ротный пил, подразделение потихоньку выходило на передовые рубежи социалистического соревнования. Командир взвода и замполит в одном лице, планомерно, по кирпичику, без чей-то помощи, строил свою карьеру. Но как это обычно бывает, в подобную служебную идиллию вмешался его величество случай.