Раза три или четыре поездки были не такими спокойными. Виной тому волки. Где то на полпути, вдали от жилья, Никанорка вдруг всхрапывал, как-то вздрагивал и несся галопом, не разбирая дороги. Это он, чуя волков, спасал нас от погони. Через километр или чуть больше я уже видел их, а немного погодя, уже и светящиеся их глаза. Что удивительно, никогда не ощущал панического страха, про который пишут всякие джеки лондоны. Может быть, их волки гоняли, когда они были взрослыми, или вообще не гоняли. Нет, наоборот, появлялся азарт, и у нас с Никаноркой была задача – не упасть и успеть. Задача непростая. Скачки по каменистым обледенелым малозаснеженным сопкам – это не красивая выездка на ипподроме. Здесь и камни, и звериные норы, овражки и коряги, спрятанные под снегом, да еще и в темноте. А бегают волки быстрее. Догонят, крышка, сожрут вместе с конем. Такие случаи бывали.
В соседнем совхозе Чиндагатай съели чабана с лошадью. Волки очень умные звери с жесткой иерархической организацией. У них во время охоты каждый на своем месте. Приходилось видеть, как режут овец. И загонщики, и номерные и дозорные. Повинуются командам вожака по первому сигналу. Мы как-то не успели, так они за несколько минут вчетвером 55 голов зарезали и успели удрать. На лошадей и всадников у них свой прием. Передовой волк догоняет лошадь, хватает ее за хвост, пытается задержать. Лошадь напрягается, волк отпускает, и она вместе с наездником летит через голову. Мгновения стае хватает, чтобы наброситься и растерзать обоих. Есть и другие приемы, например, за глотку схватить или ноздри. Но чиндагатаевца съели таким образом. Не помню деталей, в газете писали не то со слов очевидца, не то определили по следам.
Вот, имея такую перспективу, неслись мы с Никаноркой сломя голову. И за оставшиеся 5—6 километров нам никак не успеть. Но чуть в стороне стояла отара соседнего отделения. До нее километра два. Оттуда на шум вылетала стая собак нам навстречу. А собаки на отарах будь здоров. Часто полукровки от волков, но громадного размера, мы на них верхом ездили как на пони. Однажды кобель чабана Швалова по кличке Тарзан в азарте в одиночку угнал стаю и вернулся драный, порезанный, но живой.
Волки, как и большинство хищников, трусливы. Без уверенности в победе не нападают. Здесь они отставали, а Никанорка без моего участия (поводья я бросал и держался за луку седла, чтоб не вылететь) завозил меня на эту отару. Чабаны, встревоженные собаками, уже встречали меня: «Чё паря, однако, волки пуганули?». Отсидевшись полчаса за чаем, пока успокаивался конь, и возвращались собаки, я садился в седло и продолжал путь. Дома и в школе никогда об этом не рассказывал, чтоб не запретили ездить. Чабаны не распространялись – дело-то, обычное! Повторялось это несколько раз. В обратный путь вечером в воскресенье ездил на этом же Никанорке. Приезжал, подвязывал поводья, чтоб не запутались, и хлопал коня по крупу. Умный, он самостоятельно возвращался на отару.