– Господа, не сыграть ли нам?
– Хорошо, – сказал Камбиак, забыв о своем предчувствии.
Лозериль сделал утвердительный жест. Он был доволен, что не им сделано это предложение. И, обменявшись быстрым взглядом с маркизой, он занял свое место. Сперва выиграл Камбиак, и порядочный куш, потом счастье перешло к Лозерилю, и барон проиграл, но, надеясь отыграться, он все-таки продолжал игру; счастье переходило то к одному, то к другому игроку. Раздраженный этим непостоянством игры, барон утроил свою ставку.
– О! Я не играю по-крупному, – сказал Ламенне, вставая.
– А я и без того порядочно проигрался, – произнес Раван, следуя его примеру.
Игра продолжалась между Лозерилем и Камбиаком, а маркиза, никем не замеченная, скрылась из залы. Что касается других дам, то одна из них храпела в углу на диване; президентша же заснула, опустив голову в блюдо с кремом, как храбрый воин, не покинувший поля сражения.
– Сто луидоров под честное слово, – произнес Камбиак с лихорадочной поспешностью, – он уже проиграл все наличные.
Через четверть часа он проиграл под честное слово четыре тысячи экю. Маркиза оказалась хорошим оракулом, так как в ту же минуту раздался насмешливый голос Ламенне:
– Ну, барон, вы не оправдываете известной пословицы… вы несчастливы и в картах, и в любви.
Следуя приказанию маркизы, Лозериль разразился громким смехом. Камбиак, взбешенный своим проигрышем и хохотом человека, заменившего его у маркизы, сухо спросил:
– Это Картуш ревет на площади?
– Нет, это я смеюсь, господин барон! – спокойно ответил Лозериль.
– Ну, это небольшая разница, я только спутал имена двух негодяев, – резко возразил Камбиак, выведенный из себя насмешливым тоном Лозериля.
Раван и Ламенне хотели вмешаться, но были остановлены бароном, сказавшим им:
– Нет, друзья мои, дайте воспользоваться представившимся случаем и избавить вас от шулера.
При этом новом оскорблении Лозериль откинулся на спинку кресла и повторил, как попугай, слова маркизы:
– Прежде чем драться, честные люди платят свой карточный долг.
Гнев барона мгновенно прошел, и, дрожа от волнения, он проговорил убитым голосом:
– Вы правы, я вам заплачу.
– О, не торопитесь, у вас еще целые сутки.
Камбиак поклонился и вышел; на лестнице он позвал хозяина.
– Отведите меня в какую-нибудь комнату, где бы можно было написать записку, и пришлите ко мне мальчика, я дам ему поручение, – быстро проговорил он.